О Русах
Шрифт:
Русский историк В.Н. Татищев, открывший Лаврентьевскую летопись, сомневался в достоверности описания в ней призвания Рюрика. Тверской монах Вениамин, хранитель монастырских летописей, сделавший для Татищева выписку из Иоакимовской летописи, так отзывается о Несторовской летописи в части, касающейся новгородских событий: «О князех руских старобытных Нестор монах не добре сведем бе, что ся деяло у нас славян во Новограде, а святитель Иоаким, добре сведомый, написа».
Первый новгородский епископ (991–1030) Иоаким Корсунянин – таврический рус – написал свою летопись почти на 100 лет раньше Нестора. В своей работе он ссылался на не дошедшую до нас «Великую летопись». Во вступлении Иоаким так и пишет: «…начнем повесть сию вкратце из Великого Летописания». Информация о Великом
Русский историк Д.И. Иловайский, автор «Истории России», по оценке Н.И. Костомарова, «самый талантливый деятель по отечественной истории», также считал, что обычно приводимый летописный текст ПВЛ не первоначальный, а позднейший, когда Киевский летописный свод подвергся искажениям и домыслам переписчиков, и главным образом в сказании о призвании варяжских князей.
Он приводит группу летописных сводов и сборников, сохранивших иной вариант сообщения о призвании Рюрика. В самом древнем из них – летописце патриарха царьградского Никифора сказано: «Придоша Русь, Чудь, Словене, Кривичи к Варягом, реша…» В одном из используемых Д.И. Иловайским текстов есть такая фраза в обращении к Рюрику «Земля наша рекомая Словенская Русь, добра». Это свидетельствует о древности наименования Новгородской земли Русью, и ни о каком привнесении скандинавами имени Русь восточным славянам и речи быть не может. Кстати, германский историк Гельмгольд (XVI в.) именовал Новгородское княжество «Славия».
Следует обратить внимание на то, что и в тексте Никифора сообщается: к варягам пошли представители народов «Русь, Чудь, Словене и Кривичи». И нет там никакого народа «варяги-русь». Д.И. Иловайский, исследовав большое количество списков летописей, показал, как из оборота «реша варягам Русь, Чудь, Словене…» (Ипатьевский, Троицкий и Переяславские списки. 48. С. 529) сознательно или из-за механической ошибки получилось: «Реша варягам Руси Чудь, Словене…» Вот в таком виде и стала звучать эта фраза в Радзивилловском списке и списках, выполненных с него. Отсюда и возникло предположение, что «русь» – иной, отличный от новгородцев народ. Следующие переписчики уже были вынуждены искать объяснения этому обороту «варягам-руси». И из используемого норманистами списка получается, что Рюрика приглашал в первую очередь народ чудь (предки или сородичи предков эстонцев), а уж потом славяне.
Кстати, в Иоакимовской летописи при перечислении народов Новгородской земли указываются «русь, словене, чудь и пр.». В Троицком и Переяславском списках сказано: «Реша Русь, Чудь, Словене, Кривичи и Весь, земля наша…» Очередные переписчики продолжали допускать ошибки в этой фразе. Так, например, кто-то из них, видимо, уже не зная такой народ, как «весь», вместо весь, кривичи, записал «и все кривичи», тем самым исключив еще один народ Новгородской земли.
Можно предположить, что заселение славянами Северной Руси осуществлялось и с запада, и с юга, отсюда и три наименования русских народностей (три племенных союза).
В летописи Никифора не упоминается о какой-либо междоусобице между народами Новгородской Руси. Никифор сообщает, что новгородцы ввиду старости их князя Гостомысла и отсутствия прямых потомков по мужской линии (сыновья Гостомысла к тому времени погибли или умерли) рассматривали несколько вариантов избрания князя.
Приглашение князя на «правление по ряду», как отмечают историки, было многовековым обычаем не только Великого Новгорода как союза ильменских славян и балтских и финно-угорских племен, но и многих других славянских союзов племен. В исторических материалах (как в древнеславянских, так и в западноевропейских) упоминается, что князья славянских племен избирались собранием старейшин родов (обычно на 10 лет). Причем избирался князь, как правило, из княжеских родов, сыновья которых с детства осваивали воинскую науку и науку управления. О заключении ряда (договора) князя с народом (вече)
Согласно Никоновской летописи, вначале новгородцы рассматривали вариант избрания князя из других княжеских родов Новгородской земли. (Кроме княжеского рода Гостомысла были и иные местные княжеские роды. Так, например, был род изборских князей, из которого происходила княгиня Ольга.) В Никоновской летописи говорится: «И по сем собравшеся реша о себе… Поищем меж себе, да кто бы в нас князь был и владел нами, поищем и установим такого». Однако этот вариант был отклонен из-за опасности возвышения какой-либо местной новгородской группы над другими. Затем рассматривался вариант избрания князя из неновгородских княжеских славянских родов: «… или от Козар, или от Полян, от Дунайцев или от Варяг». Возможно, эти разногласия в выборе князя (а горячие новгородцы, как не раз бывало и в более поздние времена, могли при этом и подраться) и превращены одним из переписчиков в междоусобицу уже между народами, населявшими Новгородскую землю. Обращает на себя внимание фраза «…или от Полян», что свидетельствует о том, что в Киевской земле существовал княжеский род.
Следует отметить, что в этот период кроме Киевской Руси княжеские славянские роды имелись и в низовьях Дуная, в Поволжье, в Южной Прибалтике, на Среднем Дону и в других районах.
Окончательно новгородцы остановились на кандидатуре, которую предложил перед своей смертью их князь – Гостомысл, сам происходивший из древнего венедского княжеского рода (в девятом поколении).
По версии Иоакимовой летописи, Гостомысл, чувствуя по старости свою неспособность управлять Новгородской землей, предложил избрать своим преемником Рюрика – внука от своей младшей дочери – сына князя ободричей (ободритов). По словам этой летописи, его внук от старшей дочери – Храбр по каким-то причинам не устраивал новгородскую старшину.
А вот как об этом говорится в «Изборнике» А.Н. Попова по хронографу 1679 г.: «Гостомысл в глубокую старость прииде и не могий уже разсуждати, ниже владети… многочисленными народы… сей премудрый муж, седый умом и власы, призывает к себе вся властетиля русския, иже под ним, и рече к ним… по смерти моей идите за море в Прусскую землю и молите тамо живущих самодержцев… кровницы суще, да идут к вам княжитити …несть вам срама таковых покоритися и в поддании у них быти». Здесь достаточно четко указано, что новгородцы направлялись на южное побережье Балтики к родственному народу, чтобы выбрать себе князя.
История – дисциплина политическая, и изложение ее меняется в зависимости от того, кто и с какими целями ее излагает. Это своего рода мост из прошлого в будущее. Поэтому официальная история является инструментом правящей династии или класса по укреплению или узакониванию своей власти. Так и миф о призвании варягов для управления русским и другими народами, проживавшими в северо-западной части современной России, был нужен роду киевских князей для обоснования своих прав на власть, своего первенства по отношению к другим княжеским родам. А их было немало. ПВЛ сообщает, что перечисленные в ней славянские племена имели своих князей и называет некоторые династии (у древлян – Мал, у северян – Черный, у вятичей – Ходота и др.). О наличии князей у славянских объединений племен сообщают и зарубежные источники. Называемые в ПВЛ древляне, северяне и другие были к тому времени уже не отдельными племенами, а объединениями племен. Князья киевской династии стремились стереть память о княжеских родах других союзов племен, что привело к потере информации о предыдущей истории нашего народа, о ранее существовавших государственных образованиях, к стиранию исторической памяти поколений.
Следует заметить, что со временем Рюриковичи почти все другие древние княжеские роды свели до уровня бояр. А великий князь Ярослав Мудрый вообще поделил Русь на уделы между своими сыновьями. Вот этим князьям и было необходимо обоснование своего первенства по отношению к другим княжеским родам, своей призванности к управлению Русью.
Итак, можно сделать вывод, что используемая норманистами версия о призвании варягов является искаженной легендой, созданной во времена Владимира Мономаха. В этой легенде такое рядовое для Новгорода событие, как избрание очередного князя, норманистами превращено в призвание некоего чужеземного рода для владения и управления Русью.