О секретаре и его начальнике
Шрифт:
После «минус тридцать» Максим умолк.
Они пообедали как раз к тому моменту, когда сосед дядя Жора привел лошадку с сохой. И свою племянницу Ирину – ровесницу Толика, по совместительству бывшую одноклассницу. Максим с интересом оглядел животное, погладил по лоснящемуся коричневому боку и двинулся вслед за всеми в огород, где нужно было сажать картошку. На Ирину старался не смотреть.
Переоделись в рабочую одежду. Максим, на взгляд Толика, смотрелся до ужаса нелепо в старых спортивных штанах с лампасами, черной ветровке и галошах на босу ногу.
–
Максим кивнул головой. Они начали. Толик держал соху и шел за лошадью, оставляя после себя борозду для посадки. Когда дошел до края огорода, остановился поглядеть, как Максим, Ирина и Юля справляются. Девушки, привычные к таким делам, свою часть борозды засеяли быстро, а Максим… Толик согнулся от смеха, когда увидел это. Максим аккуратно доставал картошку из ведра, присаживался рядом с бороздой и, словно это хрустальная вещь, любовно укладывал картофелину в землю. И так с каждой!
– Мааакс, - позвал его Толик, приближаясь. – Макс… серьезно? Мы так за неделю не посадим!
Максим смущенно поднялся.
– Ты просто бросай… вот, смотри, - Толик отобрал у него картофелину и бросил. – Это ж не яйца… не разобьется. Понял?
Дальше дело пошло быстрее. Пока Максим работал, Толик развлекал дам разговором, то и дело ловя на себе ревнивые взгляды любовника. И это, черт возьми, заводило!
Огород посадили за полдня, вчетвером. Мать готовила стол для работников, отец с дядей Жорой топили баню и квасили в саду.
Максим, видимо, боялся при «свекрови» выглядеть ленивым недотепой, поэтому не пытался отлынивать, откосить от трудовой повинности и вообще вел себя, как скромная невеста на смотринах. Толик не нарадовался и планировал воспользоваться состоянием любовника по полной, пока Юля и Ирина отмывались в бане.
– Так… а теперь пойдем кормить свиней.
И Максим тащился с ведром корма для свиней в сарай, с полными ужаса глазами замирая пред лицом страшных созданий, ничуть не похожих на смешного Пятачка из мультика. Петуха обходил по большой дуге. Яйца из курятника выносил дрожащими руками. Толик ржал.
Уже за ужином Максим начал засыпать – сказывались часы напряженного физического труда, было непривычно. Но засыпать он не хотел, пристально наблюдая за Ириной, которая села рядом с Толиком и бессовестно с ним флиртовала. В итоге Максим безобразно напился, и Толик потащил его в баню, пообещав неземное удовольствие: попариться в белой бане вениками.
– Я в бане ни разу не был, - сообщил Максим, стыдливо прикрывая пах рукой и голеньким проскальзывая в жар и пар. – Только в сауне.
– Эх, ты… сейчас покажу тебе, что такое настоящая баня.
Толик добавил пару, плеснув на камни холодной воды. Пар взметнулся, накаляя тела, заставляя задыхаться.
– Ложись сюда, - Толик указал на высокую лавку и взялся за березовые веники.
Максим смотрел на него напряженно.
– Ложись-ложись… ничего страшного
Он, действительно, обращался с телом любовника крайне осторожно. Плеснул на спину теплой воды, провел густо пахнущими вениками по всему телу – от затылка до пяток – несколько раз, разогревая кожу. И начал действо – похлопывал по спине, ногам, особое внимание уделил открытым, зовущим ягодицам.
– Перевернись, - хрипло попросил он.
Максим перевернулся. Тут все сразу стало ясно: глаза затуманены, пальцы впиваются в края лавки, член стоит… Толик остался доволен. Он еще попарил Макса, пару раз хлопнув веником по стояку, вызывая приглушенные стоны. Максим даже ноги раздвинул, а глаза закрыл, прикусив губу.
Зрелище было то еще. Толик не выдержал – лег на него сверху, раздвигая ноги шире. Максим был очень, очень горяч, пах жаром и березой, на его теле остались прилипшие листочки от веника. Целовались до умопомрачения – глубоко, сплетались языками, лаская друг друга и распаляя еще больше.
– Смазки нет, зато есть мыло, - шепнул Толик, хватаясь за попу Максима.
– Ага, - ответил тот, сверкнув глазами. – Заодно и помоем…
И Толик принялся за дело. Мыло хорошо помогало, в узком заднем проходе Максима стало скользко, влажно. Максим ерзал, насаживался на пальцы и постанывал, время от времени умоляя Толика поспешить.
– Ну, ну, ну же…
И оба замерли, когда Толик вошел. Максим откинул голову, подаваясь вперед, насаживаясь полнее. Ему было хорошо, жарко, все мысли уплывали, зацепиться было не за что. Первые толчки болезненно отдались в пояснице и ягодицах, лавка была жестким ложем, совсем неподходящим. Максим приподнялся, цепляясь руками за спину любовника, выстанывая что-то, покрывая поцелуями плечо Толика. А Толик шептал:
– Сейчас, сейчас...
Когда именно его накрыл оргазм, Максим не запомнил – отключился от полноты чувств и слишком жаркой бани.
Очнулся от потока холодной воды, которую плеснул ему в лицо Толик.
– Живой?
– Ага…
– Ну, слава богу…
Сам Максим был уже не в состоянии двигаться. Он покорно сидел на нижней скамье, а Толик его споласкивал, вытирал полотенцем, надевал на него свежую футболку и шорты.
– Посиди, я сейчас…
Потом повел в дом, уложил спать на диван, на свежие простыни. И сам пристроился за спиной, целуя в шею и обнимая на талию, закидывая ногу на Максима.
В воскресенье Максим весь день ходил с видом мученика. От работы с непривычки у него болело все: поясница, руки, ноги, шея, голова… Толик сочувственно кивал в ответ на жалобы, но, когда отъехали от дома, сказал:
– Знаешь… в деревенском хозяйстве от тебя гораздо больше пользы. Давай за город переедем?
И заржал, увидев ошалевший взгляд Максима.
Часть двенадцатая.
История двадцать первая. Настоящий мужик
– Толь… Толик…- спать хочется просто до жути. И чего ему неймется? – Ну, Тооооль…