О смелых и умелых (Избранное)
Шрифт:
Все чего-то ждали. Уралов расхаживал, проверял караулы, нервно покусывал усы.
В заводские ворота вдруг въехала походная кухня, и всех красногвардейцев стали кормить солдатской пищей, как на войне.
Андрейка не растерялся и сумел съесть две порции, после чего залег на обтирочном тряпье в углу цеха и хорошо вздремнул на сытый по-буржуйски желудок.
Разбудил его шепот. Бакланов, Пуканов, Киреев сговаривались пойти добывать оружие. Андрейка подсказал им, где выйти лазейкой, миновав
Ночь пала холодная, туманная, чуть моросило. Огни тускло светились лишь кое-где на перекрестках да у подъездов богатых домов.
Подошли к одному бородачу в тулупе, из-под которого торчал ствол берданки. Только хотели наброситься на него - из темноты Гришка Чайник.
– Жук!
– предостерег Андрейка друзей.
– На булавочке!
– как на пароль отозвался Гриша. И, опознав михельсоновцев, откозырял.
Потом Гриша подошел к дворнику, шепнул ему что-то на ухо, и тот снял с плеча берданку. Гриша осмотрел ее и на вытянутых руках преподнес ребятам.
– Вот так культурнее!
– сказал он назидательно, а дворнику разрешил пойти поспать, сказав, что охрану сегодня будут нести заводские патрули.
Так они обезоружили нескольких охранников, и ни один не подумал сопротивляться.
Берданки были громадные, тяжелые, времен турецкой войны. Можно было бы и еще добыть, но, взглянув на Андрейку, Гриша сказал:
– "Пистолету" нужен пистолет, а не такая бандура. Пошли, ребята! Подкатимся к одному моему знакомому, выпросим для Арбуза игрушку!
Гриша направился к своему дому, где он жил в полуподвале, а над ним занимал квартиру комиссар Временного правительства, уполномоченный Керенского по Замоскворечью.
Оставив ребят во дворе, Гриша легко открыл дверь отмычкой. Комиссар что-то писал, сидя за столом.
– Что за шутки?!
– вскричал уполномоченный, шаря в столе оружие.
– Провалился за бумажки, - помог ему Гриша, извлекая револьвер. Шутки были - шутки кончились.
– Вы с ума сошли?! Мне с минуты на минуту может позвонить сам Александр Федорович Керенский!
– Спите спокойно, не позвонит. В бегах Александр Федорович. И боже вас избавь выходить из дому. Сидите смирно.
– Так это арест? По чьему полномочию?
– Никаких арестов. В Замоскворечье все тихо... Бери, Арбуз, играйся. Взрослым такие штучки ни к чему.
– И Чайник, передав Андрейке браунинг, церемонно откланялся.
– Господи, неужели этот страшный большевик - наш любезный Гриша, который нас охранял, опекал, - прошептала супруга уполномоченного.
– Большевисткий оборотень! Как я раньше не догадался?
– стукнул себя по лбу ее супруг и бросился к окну.
С улицы донесся мерный топот множества шагов. Под покровом ночи
– Значит, действительно началось то, к чему так долго готовились. Юнкера идут навести порядок.
– Сюда! Ко мне! На помощь!
– закричал уполномоченный Временного правительства.
Но строй проследовал мимо, и никто не обратил внимания на его крик.
– О боже!
– заломил руки уполномоченный.
– Такое решающее мгновение, а я в таком нелепом положении. Этого история мне не простит!
...Притаившись в подъезде, ребята смотрели на ровные ряды, на четкий шаг, на блеск штыков. Юнкера шли в полном молчании. За каждой ротой везли пулеметы и патроны.
– Юнкера на войну тронулись, - прошептал Арбуз.
– На войну с нами, - проводив их взглядом, сказал Гриша.
– Запомните, ребята, эту ночь, этот час...
Ч а с т ь т р е т ь я
______________________________
ЧАС НАСТАЛ
– Наш час настал!
– сказал Руднев, войдя в кабинет Рябцева.
– Вот телеграмма Керенского, возлагающая на меня бремя власти.
– Час настал несколько раньше, чем мы предполагали. Большевики взяли власть в Петрограде, - встал навстречу городскому голове полковник.
– На зачинщиков бог!
– обидчиво воскликнул Руднев.
– Бог-то бог, да Александр Федорович плох. Где он? Что с ним? Что за телеграмма?
– Несколько странная. Он дал ее, покидая Зимний дворец, не указав, куда поехал...
– Ах, Питер, Питер! Лучше бы он достался Вильгельму, чем Ленину. Столица революции в руках большевиков!
– посетовал Руднев.
– Сделаем столицей Москву. Кто владеет белокаменной, владеет Россией. В Москве у меня много верных штыков: юнкера, казаки, унтер-офицерские училища, школа прапорщиков. У большевиков здесь ни балтийских матросов, ни пушек Авроры и, главное, нет Ленина. Так с богом? Могу привести свои штыки в действие, с вашего разрешения.
– Рябцев церемонно поклонился, щелкнув каблуками.
– М-да... Волею обстоятельств я сейчас законный представитель незаконно свергнутого правительства. От меня должна исходить инициатива. Нам обещана поддержка: с фронта на Москву будут двинуты верные Временному правительству войска. Так что, не сбрасывая этого обстоятельства со счетов, я полагаю создать Комитет общественной безопасности и от его имени выступить против большевиков. А затем, когда они будут подавлены...
– Боитесь? И хочется и колется!
– зло бросил полковник.
– Не за себя боюсь. За Россию. Может пролиться много крови.