О театре, о жизни, о себе. Впечатления, размышления, раздумья. Том 1. 2001–2007
Шрифт:
Абсолютное повторение и тиражирование себя. Конечно, ему хватит дела, если он будет оплодотворять каждый из наших театров, но только зачем? Когда десятки советских театров ставили А. Арбузова или Г. Горина, или Э. Радзинского, им нужны были идеи. А тут? Вот такие же корявые были в СССР пьесы об Афганистане, только с обратным знаком.
Реплика «топчемся на месте» очень характеризует и сам спектакль: раньше – сам танцую, сам пою, теперь – сам пишу и сам себя рецензирую, подстраховываю самокритикой. Словечко И. Золотовицкого (первый воин) «зассал» на занудство А. Усова (третий воин) не раз повторяется в «миленьком» спектакле. Не только Жолдаку жолдаково… На
Финал: С. Угрюмов – ветеран, который весь спектакль хотел курить, получает цидульку от Икара, обнимается и с ним, и с двумя греками, а П. Ващилин, надо понимать, заразившийся болтологией от Ветерана, рассказывает нам историю братьев Райт, которые помогли человеку взлететь.
Весь этот стиль – «абы как», «по-дилетантски, но искренне» – претензия на Хармса. Но у того и чувство юмора острее, и ощущение трагедии.
15 ноября
«Тень» Е. Шварца, реж. Ю. Еремин, РАМТ.
Пьеса сильно перелопачена. Особенно диалоги Ученого и Анунциаты. На вопрос «зачем?» мне объяснили: режиссер убрал ненужную старомодную литературщину во имя действенности. Т. е. из шварцевской сказки с моралью сделал триллер с драйвом. Драйва, кстати, маловато, хотя бы потому, что именно пропуски слов, реприз, афоризмов Шварца заставляют действие буксовать.
Первого очаровательного монолога Анунциаты про людоедов, служащих в ломбарде, нет. Зато есть сцена без слов в гардеробной дворца, где полураздетая Тень обнимается с Принцессой.
Вообще все, что касается Тени, сделано хорошо. Бумажная декорация, за которой Тень с первых минут живет своей жизнью. Ученый тут – человек неприятный (актер выбран неудачно – по типажу советский социальный герой, крепыш-малыш). Зато А. Устюгов в роли Тени – замечательный! Получилась история восхождения провинциала наверх. Его первое освобождение от Ученого – Тень еще не человек, паук, пресмыкающееся, которое, коробясь от боли и ужаса, лезет в театральную ложу, изображающую балкон Принцессы. Затем нелепый, всклокоченный и неумелый человек на корте, где играют в теннис министры. Потом чопорный и аккуратный секретарь, наконец – красавец-мужчина, которому нельзя отказать. Но это решение вкупе с таким Ученым перекосило пьесу. Получилось, что именно Тень вызывает и сильные чувства у зала и – в итоге – заслуживает его сострадания.
«Жизнь Ильи Ильича» (по мотивам романа И. Гончарова «Обломов»), реж. И. Коняев, Театр-фестиваль «Балтийский дом» в Москве.
Как «Московский хор» (по пьесе Л. Петрушевской, Малый Драматический театр – Театр Европы, 2002) мне не понравился, так и это не нравится. Фальшивый психологический театр, якобы подробный, якобы чувствительный. На самом деле – неглубоко и формально. А зачем поставлено, сказать трудно. Страшно необаятельный П. Семак в роли Обломова.
«Бесприданница» А. Островского, реж. А. Праудин, Театр-фестиваль «Балтийский дом» в Москве.
Думаю, в судьбе А. П. – это спектакль этапный и программный. Такое впечатление, что молодой человек, который когда-то заявлял о «театре детской скорби», хотел всем показать «кузькину мать», вдруг стал взрослым, усталым, спокойным и трезвым. И – театр детской скорби, насаждавшийся с таким упорством и вызовом, вдруг забыт напрочь. А на
26 ноября
«Времена года» (по поэме К. Донелайтиса), реж. Э. Някрошюс, Театр «Мено Фортас» (Вильнюс, Литва).
Не понравилось. Сборник этюдов на темы литовского Некрасова. Связка поэтических образов на темы «весны», т. е. молодости, и «осени», т. е. старости. Актеры молодые не тянут, неопределенно поэтичны и так же неопределенно многозначительны. Вспоминаю – и не перестаю вспоминать В. Багдонаса и В. Пяткявичюса – в «Пиросмани, Пиросмани» (телеспектакль по мотивам одноименной пьесы В. Коростелева, Государственный театр молодежи Литовской ССР, 1986). По-моему, кризис жанра и у Някрошюса, и у всего метафорического театра. Приехали. Кризис психологического театра у нас уже есть. Не хватало еще одного. И что мы будем иметь лет через десять?
23–27 ноября
Гастроли реж. Б. Луценко (Минский русский драматический театр им. М. Горького).
Посмотрела всего два его спектакля – «Перед заходом солнца» (по пьесе Г. Гауптмана) с Р. Янковским и «Деметриус» (по незаконченной пьесе Ф. Шиллера), но впечатление удручающее. Гауптман кажется устаревшим, не дающим просто материала для глубокого психологического и способного взволновать спектакля. «Деметриус» – фальшь советского психологического и якобы интеллектуального театра. Ощущение, что Боря совсем не ощущает погоды за окном.
30 ноября
«Лысая певица» (по пьесе Э. Ионеско), реж. А. Огарев, Новый драматический театр (Москва).
Перемудрил. Зачем так сложно говорить о простом? История о том, как жизнь (по сути мещанская, когда и о главном, и об обеде говорят одинаково вдохновенно) постепенно превращается в скучный и бессмысленный ритуал. Если у вас возник по этому поводу протест, то вы не зря выбрались в театр. Если не врубились, продолжайте жить, как можете. У героев, похожих на английских кукол (первая пара) или на египетских мумий (вторая пара), все-таки есть где-то глубоко в желудке желание чем-то раскрасить жизнь, удивиться и «увидеть что-то необыкновенное», но не умеют. То вспомнят абсурдный анекдот, то пожар случится – экстравагантно, а жизнь напоминает реальность телесериала.
Брандмайор: «В чем же здесь у вас дело? На что уходит жизнь? Тратятся нервы». «Ничего масштабного. Все по мелочам» – сказано о пожаре, а Огарев транслирует, как о жизни. Очень интересно – образ, действительно, лысой певицы (Е. Афанасьева): хорошо поет, классику, кажется, даже Касту Диву, лысинка просвечивает через пустую макушку соломенной шляпки, а по мере прекрасного пения она вырастает (наверное, приспособление какое-то). В финале это красиво. Очень красивое оформление Ю. Харикова и А. Нефедовой (костюмы). И актеры находят способ играть в такой драматургии – особенно Н. Унгард.