О том как богатыри на Москву ходили
Шрифт:
ах кати-кати-катила,
да прохожим говорила:
«Ай люли-люли-люли,
не перевелись бы на Руси
княжий род и барский,
да в придачу царский!»
А медведь последний на дуде играл.
«Ну это не царской дело!» Мохнатого хлестал
скоморох противный –
«На кол их обоих, если что не так!»
Весёлая была свадьба, однако,
с пиром почёстным, где драка
гоголем бравым ходила
да тех дробила, кого не добила
стрела иль меч чужеземца.
Но не будем об этом. Сердце
у Настасьи Петровичны ёкнуло —
чуть тарелку волшебну не кокнула,
когда Алешку хмельным увидала.
Разозлилась она, осерчала,
кликнула сокола ясного:
– Лети, спеши, мой прекрасный,
выручай из беды, из напраслины
муженька моего несчастного;
пущай домой воротится —
тут есть ему с кем материться;
и пирища наши не хуже,
да и киевский князь получше
бояр московских купеческих;
возвращается пусть в отечество!
Топнула девушка ножкой,
брякнула яркой серёжкой
и сокола в небо пустила.
Тот с невиданной силой
полетел, помчался к былинным.
Через три денька был у дружины,
опустился на стол самобраный,
нарёкся гостем незваным
и стал потчиваться, угощаться
да пенным пивком баловаться.
А как наелся, напился,
вставал средь стола, матерился:
«Ах ты, чорт Алешенька окаянный,
в чужом доме холёный, званный
сидишь на пиру, прохлаждаешься,
а супружница твоя убивается —
ждёт мужа домой скорее,
час от часу стареет!»
Как услышал Алёша слова такие,
вставал
ой да поганы мы, братцы,
пора нам домой сбираться!
Домой так домой. «Чё расселись?»
Богатыри оделись,
обулись попроще – походно
да взглядом уже не голодным
московские земли окинули
и к Киеву-граду двинули.
А кота с собою прибрали —
пригодиться ещё голодранец
с нечистью всякой бороться,
а Добрыня пусть остаётся.
Ну и Пленкович Чурило остался —
за ним бегать никто не собирался.
Ай да шесть богатырей,
ай да шесть ратных витязей
через луга, поля, леса перешагивают,
через реки буйные перескакивают,
озёра глубокия про меж ног пускают,
в общем, от края до края
мать Рассею обошли
и на заставу родную пришли.
А на заставушке богатырской
Василий Буслаев с дружиной
границы свято оберегают —
щи да кашу перловую варят.
Вот те и ужин:
в пору – не в пору, а нужен.
Вы столовайтесь, вечеряйте,
а я к жене поскачу, к Настасье! —
сказал Алёша Попович, откланялся,
(на кашу всё же позарился)
и прямоезжей поехал дорожкой.
Вот он к жинке стучится в окошко,
та выходит, супруги целуются
(раззявила рот вся улица)
и в покои идут брачеваться.
Ну и нам пора собираться
да по домам расходиться.
Пусть мирно живёт столица,
а в ней царь наш последний Вова.
/До свидания, я автор, я Зубкова./
Ой Русь царская да столичная,
и кого б ты ни боялась – безразлично нам!