О вечном: о любви, о воровстве, о пьянстве...
Шрифт:
– И государство воровало, – бичует Горохов. – Преступность большая, проституция, наркомания, порнография!
– Та-ак.
– Ящур у них там был, СПИД, птичий грипп! – На лице Горохова начинает играть какой-то нездешний румянец. – Врали все подряд! Особенно депутаты. Жуликов пруд пруди! Пенсии маленькие!
– У кого?
– У учителей!
– Та-ак! Молодец.
– Учителя нищие были!
– Правильно!
– Никому до них дела не было!
– Молодец!
– Власть и мафия срослись!
– Так
На лице учителя тоже появляется нездоровый румянец. Горохов решает, что самое время вбить последний гвоздь в гроб Содома и Гоморры.
– И главное, они цены сильно подняли.
– На что?
– На бензин.
Учитель встряхивает головой, проводит ладонью по лицу:
– Ты про какой город рассказываешь?
– Про Содом и Гоморру. И тогда боги сказали: «Вы чего, совсем уже?» И покарали их за то, что они такие дикие.
– Садись, – говорит учитель, – пять.
Он ставит в дневник Горохову жирную пятерку, наклоняется к нему и шепчет:
– А про Содом и Гоморру все-таки прочитай.
Призыв
Я тут как-то подрался с товарищами по работе, потом дома с женой – обидно, когда ты к кому-то всей душой, а ему плевать на тебя. Ну и решил напиться до чертей. До чертей, ага.
Пил, пил, пил – нет никого, устал ждать. Потом вижу – бежит один по брюкам:
– Чего тебе?
Говорю:
– Где вы все? Где вас носит?!
Он:
– Кто где. Работы много.
Вижу – не врет, никак не может отдышаться. Думаю: пусть отдохнет. Я вообще люблю чертей. Правда, когда первый раз увидел их, испугался. Инстинктивно. По рукавам бегают голые!.. совсем без ничего... обоего пола, рожи строят.
Потом ничего – подружились. Погоди, про что я?.. А-а-а! Как-то раз я послал подальше всех товарищей по работе, потом дома жену и сильно выпил. Или сперва сильно выпил, потом послал всех?.. Погоди, погоди... Послал всех! Потом напился до чертей.
Тоже, слушай, у них жизнь не сахар. Как-то один попался... сиреневый. От портвейна, что ли?.. Я портвейн пил, пил, смотрю – сидит один на краю стакана, ногами внутрь, болтает ими. Говорю:
– Ну ты чего? Гигиену-то соблюдай.
Он мне с вызовом таким:
– Я буду соблюдать, когда твои руки станут чище моих копыт.
Витиевато сказал. Он университет закончил, работы по образованию не найти. Он по диплому должен совращать интеллигентов, а их у нас уже и нет. А которые есть, сами давно совратились, и он сейчас занимается извозом.
Погоди, про что я?.. А-а-а! Вот! Обидно, когда ты к кому-то всей душой, а на тебя ноль внимания.
Недавно совсем я расплевался с товарищами по работе, потом дома с женой, выпил и пел песни до трех ночи. Между прочим,
– Кто?
– Девочка без пальто.
Голос-то соседа, но думаю: вдруг девочка. То есть я-то со всей душой, открываю – и кулаком мне в нос раз!..
Нет, что-то я про чертей начал. А-а! Вот! Прибегает он:
– Чего тебе?
Говорю:
– Где вы все? Где вас носит?
Он:
– Кто где. Работы много. Совсем плохо стало.
Такая беда у них, у чертей, ужас! У них образовался сильный разрыв между самыми богатыми и самыми бедными. И заработать бедным негде.
У чертей главная работа – совращать людей. Раньше за одну душу можно было хорошие деньги выручить. Раньше же у всех нас душа была почти целая. Так, где-то чуть завистью побита, или пообещал и не сделал... Жениться, например, пообещал и не сделал. Или продавец просчитался в твою пользу, а ты заметил и не сказал, дескать, ничего, они себе еще наворуют. Почти непорченные были души.
«А сейчас, – черт сказал, – такие души у вас пошли, такое рванье, никому не всучишь. Бывает, что вообще не принимают». Они сдают наши души на пункте «Вторсырье». А там кобенятся: «Ты чего принес?! Заразу только разводишь. На дороге, что ли, нашел? Ты бы еще принес чью-нибудь душу с телевидения!»
Они так ругаются. Если душа как-то связана была с телевидением, ни за что не примут.
Или депутатская душа – за нее тоже хороших денег не выручить.
Они из наших душ, слышь, делают себе что-нибудь полезное для хозяйства, чтобы ничего не пропадало.
Из душ интеллигентов – занавесочки разные красивые, шарики воздушные.
Из депутатских – посуду одноразовую.
Из чиновничьих – горшки ночные.
С телевидения кто – из них хорошие получаются памперсы.
Из учителей, врачей – молотки, из руководства – гвозди.
Кто воровал много, из них отличные выходят отвертки, отмычки.
Много еще чего рассказал черт, потом чего-то вдруг заплакал. Мне его так жалко стало, еще у него трое детей, жена, он сказал, черт знает, что такое. Ну в общем, пропадает малый. Я ему говорю:
– Возьми мою душу, брат!
Он:
– За твою меня вообще могут законопатить куда-нибудь... за загрязнение пунктов вторсырья, ты же пьяница, дебошир, мелкий хулиган.
Так обидно мне стало, я к нему всей душой– он нос воротит. Стряхнул его, утром какой-то осадок во рту и на сердце.
Нет, я что-то про чертей начал. А-а! Вот!
Граждане! Дамы и господа! Времена тяжелые, все мы, конечно, вертимся, кто как может, кидаемся во все тяжкие и даже поподличать способны, но все-таки берегите душу, сколько сил хватит, чтобы она, если не людям, так хоть чертям на что-нибудь сгодилась.