О вечном: о любви, о воровстве, о пьянстве...
Шрифт:
Скрытый враг
Не может быть, чтобы ВСЁ плохо. Ну не может этого просто быть.
Это нагнетает кто-то. Кому-то это на руку.
«Коррупция страшная!» С другой стороны– «Пятьдесят процентов за чертой бедности!»
Если тебе нечего дать, откуда коррупция? А если есть, то какая бедность?
Это нагнетает кто-то, какой-то враг.
– Земля круглая!
– Да что ты говоришь?!
– Это
– А-а-а... значит, все-таки она плоская.
Политическая свобода и половая распущенность, соединившись на просторах России, еще подарят миру и сексуал-демократов, и эротических анархистов.
Интересно как! Одни миллионеры, другие нищие; одни паразиты, другие работяги; одни в лимузинах, другие в электричках. Но при этом все равны.
К философским понятиям «количество» и «качество».
Японцы ходят в туалет и тут же благодаря электронике получают анализ того, чем сходили. Это – КАЧЕСТВО.
Мы, как ни ходим, ничего, кроме того, чем сходили, не получаем. Это – чистое КОЛИЧЕСТВО.
Деньги
Смерть тут зашла к одному бедняку, а тот глуховатый был и немного подслеповатый.
– Ой, к нам гости! Проходите, пожалуйста. Что вас так долго не было?
Смерть:
– Погоди радоваться-то, дурачок. Я не та, кого ты ждешь.
Бедняк:
– Да мы всем рады, гость – праздник для нас, такая радость!
– Плевала я на твою радость. Собирайся давай, некогда мне.
– Нет, нет, нет, я вас без чая травяного ни за что не отпущу. Вы кто такая?
– Я – твоя смерть.
Тут мужичок, конечно, зашатался, начал руками цепляться за все подряд:
– Чего так рано? Мне еще год до пенсии.
Она:
– Спасибо скажешь – лучше смерть, чем жизнь на пенсию.
Он:
– Ну ради бога!
Она:
– Да пошел ты к черту!
Он:
– Ну пожалуйста! – И сует ей десять рублей.
Она:
– Ну при чем здесь деньги?.. Передо мной все равны. – Достает косу и – раз его по шее.
Он даже пискнуть не успел – всё: Бог дал, Бог взял, царствие небесное.
И тут же Смерть заторопилась: ей надо было успеть к богатому. Прибежала к нему, еле-еле успела, даже опоздала немного.
Богатый:
– По записи?
Она:
– Нет.
– Родственница?
– Нет.
– Выйди вон сейчас же!
Смерть уже отдышалась немного, говорит:
– Тебя сейчас самого вынесут ногами вперед.
Богатый оглянулся – а охрана чего-то обедать ушла, – спрашивает:
– Ты кто такая?
Она:
– Я –
А он ей:
– Ты хоть знаешь, дура страшная, к кому ты попала? Иди отсюда, и чтобы я тебя никогда больше здесь не видел. Со ста миллионами и умереть мне? Ну не идиотка ты?
Смерть:
– Да плевать, передо мной все равны.
Он говорит:
– Я тебе сейчас устрою такое – ты всю жизнь будешь ходить с протянутой рукой!
Смерть косу достает:
– Ну, поболтали и будет, – размахивается.
Богатый кричит:
– Все деньги отдаю на здравоохранение!
И Смерть замерла. Он-то в шутку сказал, что все деньги отдаст на здравоохранение. Конечно, ни рубля он не даст. Никто не дает, он с чего даст? Для смеха сказал.
Но Смерть и так плохо соображает, что делает, а тут напугалась, говорит:
– Позвольте, однако...
Богатый:
– Вон отсюда, стерва поганая! – И нехорошими словами на нее, прямо матерными.
И она ушла.
Конечно, перед смертью все равны, но десять рублей и сто миллионов – вещи разные.
Граждане, не тратьте деньги на ерунду, лучше отдайте на здравоохранение!
Радости
На улице встретились два пожилых человека, Петр Сергеевич и Николай Иванович. У Петра Сергеевича на лбу в двух местах налеплены пластыри, Николай Иванович держит руку на перевязи и слегка прихрамывает.
– Далеко ли? – спрашивает Петр Сергеевич.
– В домоуправление, – отвечает Николай Иванович. – Батареи текут. Внук играл, молотком стучал.
– Да, господи, сейчас батареи-то делают! – сочувствует Петр Сергеевич.
– Нет, нет, у нас старого еще образца.
– Ах, старого... Да, раньше батареи-то делали, – неуверенно говорит Петр Сергеевич. – Внуку сколько лет?
– Три года.
– Самый, я тебе скажу, прелестный возраст. – Петр Сергеевич оживляется, проверяет пластыри. – Самая сейчас радость от них.
– Да, – устало улыбается Николай Иванович и поправляет руку на перевязи. – Самая, самая радость. Всё хотят знать, везде лезут. У нас, не поверишь, сам стул поставил на стол, когда никого не было, забрался и молотком как даст по люстре!
– Сам?! – удивляется Петр Сергеевич.
– Сам... по хрустальной... в большой комнате... потом в маленькой... А твоей внучке сколько уже?
– Два и три месяца. – Петр Сергеевич светится изнутри. – Минуты на месте не посидит. Минуты! Всё играй с ней. Прямо юла какая-то. Прячется, я ее ищу. Так спрячется – ни за что не найдешь! Третьего дня в стиральную машину залезла, еле вытащили.