О всех морях с устрицами

Авраам Дэвидсон

О ВСЕХ МОРЯХ С УСТРИЦАМИ

Оскар встретил посетителя "О. и Ф.
– велосипеды" бодрым "Привет!". Затем он повнимательнее вгляделся в клиента, - человека средних лет в деловом костюме и очках - наморщил лоб и, вспоминая, прищелкнул пальцами.

– Э, послушайте, да я вас знаю!
– провозгласил он.
– Мистер... мистер... э-э... вот вертится на языке и никак... черт...

Оскар был здоровяком с бочкообразным торсом и огненно-рыжей, как апельсин, шевелюрой.

– А как же, конечно знаете!
–

ответил посетитель, оправляя пиджак с эмблемой Лайонз-клуба в петлице.
– Помните, я покупал у вас велосипед для девочки, с переключением скоростей? Мы еще говорили о том красном французском велосипеде, гоночном, с которым работал ваш партнер...

Оскар хлопнул огромной ладонью по кассовой книге, закатил глаза:

– Ну конечно - мистер Уотни! (Мистер Уотни просиял.) Конечно! Как я мог забыть! Мы с вами потом пошли в бар напротив, взяли по паре стаканов пива... Так как ваши дела, мистер Уотни? Велосипед... вы взяли английскую модель, верно? Да-да. Надо полагать, остались довольны, не то пришли бы жаловаться, а?

Мистер Уотни ответил, что велосипед был отличный, просто отличный. Затем осторожно добавил:

– А вот у вас, похоже, кое-какие перемены. Вы теперь один. Ваш партнер...

Оскар, выпятив губу, посмотрел вниз, покивал.

– Значит слышали, а? Эхе-хе. Я теперь один. Вот уже больше трех месяцев.

Партнерству пришел конец три месяца назад, но первые признаки появились куда раньше. Ферд любил книги, долгоиграющие пластинки и умные разговоры; Оскар предпочитал пиво, кегельбан и женщин. Любых. И в любое время.

Магазинчик их помещался неподалеку от парка, и они неплохо зарабатывали, сдавая напрокат велосипеды приезжающим на пикник. Если о клиентке уже можно было сказать "девушка" и еще нельзя - "старуха" и если она была при этом одна - Оскар спрашивал обычно:

– Как вам машина? Все в порядке?

– А?.. Да... как будто...

Тогда Оскар брал второй велосипед и говорил:

– Ну, я немного проедусь с вами - просто чтобы быть уверенным. Я мигом, Ферд: туда и обратно.

Ферд угрюмо кивал. Он-то знал, что "мигом" не получится и что позже Оскар скажет: "Надеюсь, ты без меня поработал в магазине не хуже, чем я - в парке".

– Ну да, ты всю работу на меня сваливаешь, - бурчал Ферд. Оскар вспыхивал:

– Ах так? В следующий раз ты поедешь развеешься, а я останусь. Я-то не буду завидовать!

Но конечно он знал, что Ферд - высокий, тощий, пучеглазый Ферд - никогда не поедет с клиенткой.

– Полезная штука, - говаривал Оскар, похлопывая себя по волосатой груди.
– Мужчина ты в самом деле или нет? Попробуй хоть разок!

Ферд бормотал в ответ, что ему и так неплохо. При этом он искоса смотрел на руки. От локтя до кисти те густо поросли черным волосом, но вот выше локтя были гладкими и белыми. Они были такими еще в школе, и другие ребята часто смеялись над ним и дразнили "Птичкой". Ферди-Птичка. Знали, что он обижается, и все равно дразнили. Как так можно, он никогда этого не понимал - отчего люди часто

специально обижают других, причем тех, кто им ничего дурного не сделал? Как так можно?

Ферда беспокоили и другие мысли. Все время.

– Эти мне коммунисты...
– качал он головой, читая газеты. Оскар же обычно в двух коротких словах излагал свое мнение о коммунистах и заодно давал хороший совет о том, как решить их проблему в целом. В тех же двух словах.

Или взять смертную казнь.

– О, как ужасно, что невиновный может быть казнен!
– стенал Ферд. Оскар на это отвечал, что, видать, не повезло мужику.

– Лучше дай-ка мне сюда ручной вулканизатор, - заключал он.

А Ферд переживал по малейшему поводу. Как в тот раз, когда прикатила супружеская пара на тандеме с корзинкой-багажником для ребенка. Они только шины подкачали (бесплатная услуга!); а затем жена решила поменять малышу пеленки, и одна из булавок сломалась.

– Ну куда деваются английские булавки?
– возмутилась женщина, перерывая свой багаж.
– Никогда их не напасешься!..

Ферд, издавая сочувственные звуки, отправился на поиски булавок. Но хотя он был точно уверен, что в конторе (так они называли свою подсобку) у них есть булавки, ему не удалось найти ни одной.

Парочка так и укатила без булавки, завязав пеленку безобразным узлом.

За ланчем Ферд опять жаловался на жизнь - на этот раз темой были булавки. Оскар вместо ответа впился зубами в сэндвич. Отхватил порядочный кусок, прожевал, проглотил. Ферд любил экспериментировать с сэндвичами: больше всего ему нравился монстр, начиненный плавленым сыром, оливками, анчоусами и авокадо (все залито майонезом), - Оскар же неизменно потреблял прозаические бутерброды с розовым колбасным фаршем.

– Вот, наверно, хлопот с ребенком, - продолжал Ферд, откусывая от своего чудо-сэндвича.
– Не то что ездить с ним - вообще там растить, воспитывать...

– Господи, - ответил Оскар, - да ведь аптеки-то просто на каждом углу. Неграмотный и то найдет, и вывеску читать не надо...

– При чем тут аптеки?.. А, ты про булавки...

– Ну да. Про них.

– Но... а знаешь... она была права. Когда нужны булавки - их не найти. Их просто нет.

Оскар сдернул колпачок с бутылки пива, покатал во рту первый глоток.

– Ага, точно! Зато вечно пропасть проволочных плечиков для одежды. Выкидываешь, выкидываешь, а через месяц глядь - шкаф от них только что не лопается. Вот, слушай, чем бы тебе в свободное время заняться. Придумай какую-нибудь машинку, чтоб переделывала плечики в булавки.

Ферд кивнул, о чем-то размышляя.

– Ты же знаешь, я в свободное время чиню тот французский гоночный...

Французский гоночный велосипед был поистине прекрасной машиной. Легкий, удобный, быстрый, он сиял красным лаком, и езда на нем казалась полетом. Но как бы он ни был хорош, Ферд чувствовал, что можно сделать его еще лучше. Каждому, кто заглядывал в их магазин-мастерскую, он показывал этот велосипед - пока сам немного не охладел к нему.