Оазис любви
Шрифт:
Она вздрогнула и уставилась на него.
— Прости, я не хотел тебя напугать. Но, чем больше ты будешь знать, тем безопаснее тебе будет. Как и в городе. Лично я предпочитаю следить за змеями в пустыне, а не за двуногими в Нью-Йорке.
— В Нью-Йорке я не боюсь, — вздернула она подбородок.
— А надо бы. — Он встал, злой огонек сверкнул в глазах. — У очередного парня, который вытащит тебя из сугроба, могут отсутствовать хорошие манеры. Он стянет с тебя платье, не спросив разрешения.
Чейз направился в кухню, куда, как он заметил,
Ближе к вечеру он узнал от Ру, что корыто для лошадей было отравлено истолченными шпанскими мушками. Если бы лошади выпили много воды, они бы погибли. Случайно ни одна из них не перепила отравленной воды, и всего двум или трем Фредди дала лекарство от расстройства желудка. Ру не сомневался, что воду отравили намеренно, но не хотел обращаться в полицию, опасаясь дурной славы, какая могла возникнуть вокруг «Истинной любви». Чейза бесила собственная беспомощность в борьбе с саботажем, если это, конечно, саботаж.
И в довершение неприятностей Аманда готова уехать, как только получит необходимые сведения. Ведя тактику оттягивания, он предложил прогулку верхом. Это могло бы подарить ему еще день. В конце концов, он и не помышлял держать ее в Аризоне. Жизнь выглядела чертовски проще, когда он колесил по дорогам. Конечно, ему было немного одиноко, но по крайней мере поводья держал он.
В пару и суете кухни Чейз увидел Ли и Белинду, стоящих в углу, не замечая суматохи вокруг. Они ворковали над Бартоломью. Чейз увернулся от официанта с полным подносом грязной посуды и обогнул одну из кухарок, ложкой переливающую соус к барбекю в пластмассовую банку. Наконец он добрался до двух женщин.
— Можно подумать, что вы никогда не видели детей, — проворчал Чейз и обнял за плечи Ли.
— Ты не далек от истины, — согласилась Ли, покачивая Бартоломью. — Белинда только что говорила, что мы не разрешаем гостям привозить с собой детей. Да и у моих знакомых детей нет. Так что у меня не было возможности общаться с малышами.
— К этому парню тебе лучше не привязываться.
— Уже поздно. — Ли поцеловала Бартоломью в лобик. — Он завоевал мое сердце в тот момент, когда я увидела улыбку с ямочкой на щеке.
— Он улыбается точно как его папа, — вставила Белинда. — Разве это не правда, Бартоломью?
— Прекратите. Обе, — буркнул Чейз. — Он уедет через пару дней. Так что остыньте.
— Удивляюсь тебе, Чейз Лейветт. — Ли окинула его своим всезнающим взглядом. — Никогда не думала, что ты смиришься с участью проигравшего.
— Что ты хочешь сказать?
— Ты так же не хочешь, чтобы малыш уехал, как и мы. Неужели ты собираешься без борьбы позволить Аманде уехать с ним?
Чейз понимал, что нет смысла притворяться перед Ли, мол, ему не хочется задержать здесь ребенка. Она умела читать его мысли с первого дня, который они провели вместе.
— Если ты имеешь в виду повести ее в суд и там отстаивать
— А почему бы и нет? — Белинда погладила малыша по щечке. — Почему она думает, что может держать крошку при себе, будто единоличную собственность?
— Подумайте сами. — Чейз вздохнул. — У Аманды в Нью-Йорке большая карьера. Все мои деньги вложены в ранчо. Допустим, я выиграю право посещать ребенка. Тогда придется вернуться в Нью-Йорк, получить минимально оплачиваемую работу и болтаться там. И вдобавок я ничего не знаю о младенцах. Оставьте меня на пару часов нянчить парня — и я запаникую.
— Что ж, пора привыкать. — Ли переложила Бартоломью ему в руки. — Мне надо прихорошиться, у меня вечером свидание. Чейз, перестань ограничивать себя в мыслях. Знаешь, на любой вопрос обычно есть больше двух ответов.
Замечания Ли прошли без должного внимания, так как Чейз изо всех сил старался удержать в руках крохотное извивающееся существо, которое было его сыном. Он пытался поддержать локтем головку, но Бартоломью вертелся из стороны в сторону.
— Сейчас упадет! — испуганно воскликнул Чейз под хихиканье Ли и Белинды. — Женщины, прекратите квохтать. Ли, возьми его. Я не умею… Он упадет…
— Спокойней. — Ли помогла ему поудобнее взять младенца. — Обхвати его снизу правой рукой и положи головку в свою ладонь. Вот так. Теперь левой рукой обними его с внешней стороны. Понял?
— Не знаю.
Но Чейз покривил душой. Когда его руки нашли новое положение и малыш успокоился, Чейз встретился с восхищенным взглядом Бартоломью. Шок осознания пронзил его до самых пяток. Его сын. Его плоть и кровь. Он крепче обхватил маленький сверток, и ком застрял в горле.
— Не позволяй ей отнять у тебя ребенка, — пробормотала Ли.
Чейз не рискнул ответить. Боялся, что голос сорвется и он выдаст себя. Слов нет, Бартоломью очень походил на него, но что-то в глубине глаз младенца пробудило в Чейзе долго спавшее воспоминание. Мать… перед тем, как она ушла.
Бартоломью сморщил личико я испустил пронзительный вопль.
— О Боже! — Чейз проглотил ком, застрявший в горле, и протянул ребенка женщинам. — Я сделал ему больно. Слишком крепко сжал. Возьмите его. Кто-нибудь из вас.
— Чушь и глупости, — проворчала Белинда. — Он, наверное, проголодался. Или его надо перепеленать. Не сделал ты ему больно. Дети выносливее, чем ты думаешь. Неси его к Аманде.
— Такого? Плачущего?
— Уверена, она и раньше слышала, как он плачет, — бросила Ли.
— Да, но она не позволяла мне держать его. Я впервые появлюсь с ним на руках, а он будет реветь. Что она подумает?
— Что ты мужчина, способный держать орущего ребенка и не приходить в отчаяние, — улыбнулась Ли.
— Нет, я не такой. По мне, так лучше вести по шоссе дизель.
— Давай действуй. — Ли подтолкнула его к двери. Чейз уже вышел на порог, когда вспомнил, зачем пришел сюда.