Об этом нельзя забывать:Рассказы, очерки, памфлеты, пьесы

Галан Ярослав Александрович

Лука. Что они говорили здесь, дед? Мыкола с Негричами.

Штефан. Не знаю. С тех пор как появился Семенко Негрич, я убегаю от них, как от огня.

Лука. Напрасно. (Пауза.) Варвара — и та стала какой-то другой.

Штефан. Ты считаешь, что все это проклятый Семен де­лает?

Лука. А кто же иначе? И надо свернуть ему шею за это...

Тихо открывается дверь комнаты Варвары, откуда выглядывает Парас­ка.Штефан и Лука не замечают ее.

Штефан. Смерть?

Параскаподается назад и слушает сквозь приоткрытые двери.

Лука. Автомат я уже выкопал.

Штефан. Брось эту затею, хлопче. Из-за тебя и я на­терплюсь горя!

Лука. Не могу бросить. Если не я его, он меня.

Штефан. При Гитлере такое легче было сотворить, а те­перь все село на дыбы встанет.

Лук а. Не успеют. Пока размотают это дело, уж и след мой простынет.

Штефан. Ты что, покинуть меня хочешь? Один как перст останусь...

Лука. Я — перелетная птица, вы сами знаете, дед. А вас отсюда можно вырвать лишь с корнем. Будете делать, дед, до конца, что я начал, а мне надобно идти дальше. Все равно тут я долго места не согрею. Когда-то я любил здешних людей. А сейчас могу их только проклинать.

Штефан. Любил? Тебе так казалось, что ты их любил. А за что же их любить? Чепуху несешь, парень! Какие они были, такие и есть. Либо волы, либо волки. Одних погоняй, других берегись. Вот тебе и весь род людской, вот тебе и вся житейская мудрость.

Лука. А я кто же, по-вашему?

Штефан. Ты... (Пауза.) Хе-хе! Ты — волк.

Лука. Правда твоя, дед. Правда и то, что этот волк, и не только он один, хочет загнать волов в лес. А тут, в Яснычах, трудненько действовать стало. Разве что со временем, когда вой­на начнется.

Штефан (перекрестившись). Крестом в церкви пред пре­столом припадаю, бью себя в грудь, умоляю бога милосердного: поскорей бы уж загрохотали пушки... Высыхает, хлопче, моя сила, а так хочется мне, хотя бы перед самой смертью выйти на Русское поле, на Верховину, на Княжий участок, на Сидоровку, припасть к земле и сказать ей сердечно, молитвенно: «Моя!» А там — пусть и скончаюсь, потому что скончается не кто-нибудь, а сам Штефан Петрич, хозяин над хозяевами... Лука, а скажи, парень, что говорят о войне те, что тебя сюда послали?

Лука (грозно). Кто послал?

Штефан (сжав рукой локоть Луки). Ну как же? Ведь без этого нельзя... Ну, те... американцы.

Лука. Вы слышали: мои бумаги в порядке. Больше об этом ни слова.

Штефан (поспешно). Понимаю, голубчик... (Увидев, что Лука натягивает желтую замшевую курточку и снимает с вереты гуцульский кафтан.) Куда это ты? Кафтан мой...

Лука. Он и останется вашим, старый скряга...

В дверях опять появляется Параска.

Лука. Тише! Придет время — возвращу тебе с процента­ми. (Надев кафтан нараспашку.) Ну, прощевайте, дед!

Штефан. Ты что, одурел, Лука? Так внезапно?

Лука (понизив голос). Да. Завтра может быть поздно. Они охотятся на льва, а я пришью Семена. Он замолкнет навеки.

Параскаисчезает за дверью.

Штефан. Из-за чего... замолкнет?

Лука. Он видел меня на рассвете... Но это уже вас не ка­сается, дед. (Прикрутив фитиль лампы.) Я возвращусь раньше других и трижды постучу в дверь. Я лягу, а они пусть ищут ветра в поле. Скажут, случайная пуля... А будут обо мне спрашивать — помните: я сегодня

лег рано спать...

Штефан. Я боюсь, Лука...

Лука (деду сквозь зубы). Пускай лучше боятся они. И слушайте, дед! Никому ни слова, иначе пропала и ваша голова. (Гасит лампу.)

Штефан. Зачем ты это?

Лука. Так никто, даже баба Олена, не увидит, что я вышел. Потом зажгите: пусть знают, что здесь не спят и поджидают охотников. Параска там?

Дверь комнаты Варвары тихо закрывается.

Штефан. Должно быть, спит. Видишь, не светится.

Лука (натягивая шляпу). Ну, иду, дед! А если промажу и не вернусь в нужный час, подбросьте Варваре это письмо. В нем несколько слов: «Настанет время — и я приду за тобой». (Дает Штефану письмо, тот прячет его за иконой.) Если же вы мне понадобитесь, дед, я пришлю сюда верного человека. Он придет к вам с чемоданом и скажет: «Привез хорошие свечи из Львова. Не возьмете ли для церкви?» Тогда вы должны сказать: «У свя­того Юра продают по рублю, а я с вас возьму по полтиннику». Значит, это мой друг. Что бы он ни попросил у вас, делайте, как для меня.

Штефан (послушно кивает головой). А... отцу? Ничего сейчас не напишешь?

Лука. Отцу? Перед ним я предстану тогда, как судья. (Подойдя к двери, останавливается.) А кафтан возьмите. Про­падет еще, чего доброго, и тогда из-за слез, дед, не увидите све­та... (Швыряет кафтан.)

Штефан (хватая кафтан). Спасибо, спасибо тебе, добрый хлопчик!

Лукапролезает за дверь.

Спасибо, внук... (Прижимая кафтан к груди). В добрый час! С Не выпуская кафтана из рук, зажигает лампу. Она колеблется, отчего тени пляшут по стенам. Подходит к двери комнаты Вар­вары, тихо открывает ее и зажигает спичку). Параска. (Кричит.) Параска!

Баба Олена (с печи). Чего орешь? Штефан (возвращаясь). Нет Параски. Исчезла куда-то кацапское отродье, а окно открыто. Обокрасть хату свободно могли. (Закрывает входную дверь на засов и ложится на при- печке, подложив кафтан под голову.) Баба Олена. О господи, господи!

Лампа колеблется в такт тиканья часов.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Декорация та же. Тускло горит лампа. В окно заглядывает ущербный месяц. Раздается трехкратный удар в дверь. Штефанподнимается с припечки, протирает рукавом глаза. Кто-то вторично три раза, но уже с большей силой стучит в дверь. Штефан прикручивает фитиль — и лун­ный свет заливает хату.

Штефан (подойдя к двери, тихо.) Лука?

В ответ трижды загремело. Штефан, перекрестившись, открыл дверь и с тихим возгласом отпрянул. Перед ним на пороге стоит Мыкола.

Мыкола (резко). Свет!

Штефан, вывернув фитиль, прирастает глазами к Мыколе, на руках у которого, завернутая в куртку, лежит Параска.Ее голова и иска­леченная рука бессильно свисают. Мыкола направляется в свою комнату, ноперед дверями останавливается. Штефан предупредительно откры­вает их и, пропустив М ы ко л у, бросается к выходу, однако тут натыка­ется на Семена,пристально наблюдавшего за ним.