Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны)
Шрифт:
В августе 1910 года в Париже вышла первая книга И. Г. Эренбурга «Стихи», вызвавшая многочисленные отклики в России.
В биографии Эренбурга, изданной в Питере в 1990 году, читаем: «И хотя еще в 1911 году на афише о выступлении Эренбурга (тема: импрессионизм) значилось — „группа содействия РСДРП“, к тому времени начинающий поэт разошелся со многими из прежних друзей» [1012] . Не один только автор этой книжки совершил подобную ошибку; сотрудники архива ИМЭЛ, хранившие партийный фонд Зарубежных групп содействия РСДРП, также все упоминания об «И. Эренбурге» в этом архиве отнесли на счет И. Г. Эренбурга. Между тем здесь речь идет об Илье Лазаревиче Эренбурге. Не сделать этой ошибки было легко, для этого достаточно знать о существовании в Париже двух Ильей Эренбургов [1013] .
1012
Рубашкин А.Илья Эренбург: Путь писателя. Л., 1990. С. 19.
1013
Нельзя исключить появление в Париже и третьего Ильи Эренбурга (Ильи Захаровича). Во всяком случае, в письмах И. Л. Эренбурга из тюрьмы в Париж сестре содержатся допускающие такую мысль упоминания: 19 декабря 1907 г.: «Ты мне пишешь об Ильюше и Тиле, но не пишешь, что они делают»; а 11 января 1908 г., советуя сестре познакомиться с одной художницей в Париже, замечает: «Илья должен знать ее». В первом случае достаточно правдоподобно предположение, что речь идет о кузенах И. Л. и Н. Л. Эренбургов — молодых юристах Илье Захаровиче Эренбурге и его сестре Матильде Захаровне; к Илье Григорьевичу эти упоминания, разумеется, отношения не имеют.
Точное время прибытия в Париж И. Л. Эренбурга нам не известно. По прибытии он установил связи с парижской меньшевистской организацией и начал сочетать учебу и занятия живописью с работой в группе; судя по его письмам, он жил в Париже не постоянно, а наездами, по нескольку месяцев. Центральное бюро заграничных групп РСДРП (далее ЦБЗГ), которое объединяло все политические течения партии, возглавлял Георгий Васильевич Чичерин (1872–1936), находившийся в эмиграции с 1904 года. Г. В. Чичерин
«Уважаемый товарищ, вчера получил Ваше письмо относительно тов. Абрама. Я этого товарища встречал три года тому назад в городском районе Харьковской организации. Знаю, что он был очень деятельным членом этого района и, кажется, пользовался полным доверием. Вообще за 1906-й и 7-ой годы в гор. р<айоне> все обстояло совершенно благополучно и не было случая кого-либо подозревать. Возможно, что более подробные сведения Вы можете получить у тов. Александра (плехановца), который был ближайшим другом Анатолия, на которого тов. Абрам ссылается. Это относится к началу 1906 г. Тов. Суров, вероятно, тоже стоял ближе к Абраму. Если Вам нужны будут еще какие-нибудь сведения, я к Вашим услугам. С тов. приветом И. Эренбург.
1014
РГАСПИ. Ф. 276. Оп. 2. Ед. хр. 364. Л. 50.
В качестве «общественно-партийной» работы И. Л. Эренбург избрал чтение лекций в различных городах и странах о современной французской живописи (в основном для русскоязычной публики, объединенной социал-демократическими организациями). Лекции эти читались для пополнения партийной кассы. Но особенную радость И. Л. Эренбург испытывал, когда его слушателями были российские рабочие, судьбой заброшенные в Европу (понятно, что доход от их посещения был не великий, но просветительской стороной этой работы И. Л. дорожил куда больше, чем финансовой). В переписке ЦБЗГ, которую вел в связи с этими лекциями в 1910–12 годах Г. В. Чичерин, помимо И. Л. Эренбурга встречаются имена Ш. Рапопорта, А. М. Коллонтай, А. В. Луначарского, Л. Д. Троцкого, Я. А. Тугендхольда.
11 ноября 1910 года И. Л. Эренбург сообщает сестре и родным: «В следующий четверг читаю свою 2-ую лекцию: Греция и Рим. Посмотрим, есть ли еще желающие после первой прийти на вторую лекцию. Порядочно заставил я публику помучаться на старых черепках каменного века» [1015] . Подробный рассказ о второй лекции в письме сестре от 14 декабря:
«Посылаю тебе афишку моей 2-й лекции. Говорят, она сошла значительно лучше первой. Количество публики меня совершенно удовлетворило. Было человек 50. Причем почти ни одного интеллигента: все рабочие и большинство то же, что и на 1-й лекции. А после лекции я отправился в воскресенье в Лувр с желающими из моей публики. Было тоже человек 20, что весьма достаточно. 3-ью лекцию, в которой я думал говорить об архитектуре готики и ренессанса или вообще от начала христианства, вплоть до ренессанса (но без него), вероятно, не удастся прочесть в этом году. Дней через 10 открывается наше кабарэ [1016] , которое отнимает порядочно времени, а потом, вероятно, поеду в Ниццу, т. к. родители туда едут».
1015
Это письмо, как и следующее, цитируется по ксерокопии из Гуверовского института (США).
1016
Как утверждается в уже цитированной машинописной биографии И. Л. Эренбурга, художественное кабаре в Париже задумали и осуществили оба кузена (И. Л. и И. Г.) вместе.
Далее в этом письме — итог пребывания в Париже:
«Раньше я ежедневно работал в школе 4 часа. Теперь думаю подойти поближе к юридическим наукам. Остался уже месяц до окончательных экзаменов. <…> Правду сказать, нелегко заниматься 10-тью делами в одно время. Я в этом году рано приехал в Париж и приехал собственно уже утомленным. Теперь я уже здесь 3,5 месяца. Итоги: 2,5 месяца в школе, довольно много картин дома; 2 лекции по истории искусств, выставка (одна в Salon d’Automne [1017] — не приняли, другая в Union — выставил), кабарэ, несколько статей по кооперации, целый ряд других дел, потом несколько вечеров, где много танцевал».
1017
Осенний салон — ежегодная престижная выставка новых живописных работ в Париже.
В фонде ЦБЗГ на папках с бумагами 1910–1911 годов начертано: «Дела с упоминанием И. Эренбурга», и хотя написавший это несомненно относил свои слова к И. Г. Эренбургу, речь идет именно об И. Л. Эренбурге. Приведем фрагменты из хранящейся там переписки.
11 декабря 1910 года (Г. В. Чичерин из Парижа в Цюрих):«Уважаемый товарищ! Тов. Эренбург читает в партии ряд лекций по истории искусства. Его лекции, сопровожденные туманными картинками, имеют в виду главным образом рабочую аудиторию, и заключают в себе частью сведения, неизвестные лицам, окончившим гимназию. Однако, при любви к своему предмету и глубокому поклонению искусству, которой проникнуты, они представляют большой интерес и для интеллигентов. Думаете ли Вы, что можно сорганизовать в Женеве, Лозанне, Берне и Цюрихе чтение этих лекций? Ему пришлось бы в каждом месте оставаться на несколько дней и читать каждый вечер. С товарищеским приветом Секретарь Центрального бюро заграничных групп РСДРП Орнатский» [1018] .
25 октября 1911 года (в Париж Г. В. Чичерину):«Дорогой друг! Ввиду того, что Эренбург мне и моим знакомым неизвестен, трудно надеяться на успех. Меня удивляет, что т. Алексинский [1019] ничего не написал. Ведь Вы обещали, что он напишет. Почему? Публика здесь уже собралась. Лектор с именем мог бы иметь успех» [1020] .
5 ноября 1911 года (Г. В. Чичерин из Парижа):«Дорогой друг, Эренбург хочет ехать с рефератом сейчас, чтобы быть опять в Париже около 20 ноября. Он едет в Страсбург, а т. к. Карлсруэ в двух шагах от Страсбурга, то кстати удобно будет устроить его реферат и в Карлсруэ. К сожалению с Дармштадтом и Гейдельбергом сношения не возобновились, на наши письма, посылаемые туда по старым адресам, никто не отвечает. Постарайтесь, пожалуйста, поскольку для Вас возможно, восстановить отношения с Дармштадтом и Гейдельбергом. Тогда Эренбург мог бы читать и в этих двух местах. Тема — импрессионизм и нео-импрессионизм. Если в Страсбурге эта тема может отпугнуть, то можно заменить заглавие другим: Искусство начала XX века — т. к. Эренбург хочет ехать сейчас, то напишите ему немедленно. Его адрес Mr Ehrenbourg, 103 rue Vougirard, Paris VI. Одновременно напишите об этом мне. Нансийский адрес у него есть; в Страсбург я ему дал адрес. Итак надо, чтобы из Страсбурга и Карлсруэ списались с Вами и столковались. После покрытия его путевых расходов, из остального дохода половина может остаться на месте, а половина должна быть передана ему (он ее передаст). Орнатский» [1021] .
9 ноября 1911 года (Г. В. Чичерин из Парижа):«Дорогой друг, произошло крайне досадное недоразумение: Эренбург живет уже на новой квартире: Mr Ehrenbourg, 7 rue Bara, Paris VI. Мое письмо, посланное ему по тому адресу, который я Вам дал, не дошло. Значит, если Вы ему писали, Ваше письмо тоже несомненно не дошло. Во всяком случае напишите вторично Эренбургу, дайте ему адрес для непосредственных быстрых сношений, и куда обращаться по приезде; он хочет закончить турнэ около 20 ноября. Орнатский» [1022] .
<9 ноября 1911 года; Г. В. Чичерину>:«Уважаемый товарищ Орнатский, я еще в среду утром был на своей старой квартире и нашел там письмо из Карлсруэ. Я оставил консьержке свой адрес, на всякий случай зайду еще раз сам. В Карлсруэ я еще не ответил, т. к. хотел получить раньше другие письма. Хотел бы читать в четверг, пятницу и субботу на следующей неделе. Я получил также Ваше старое письмо, которое мне прислали на самой почте, где мой адрес по-видимому сохранился и есть надежда, что до сих пор письма не пропадали, даже если консьержка отдавала их обратно почтальону. Привет И. Эренбург» [1023] .
10 ноября 1911 года (Г. В. Чичерин из Парижа):«Уважаемые товарищи! В ноябре т. Эренбург едет в Германию, — по Бельгии он мог бы поехать в декабре. Только обратите внимание, чтоб дата не совпала с рефератом т. Коллонтай. Если Антверпенский народный университет оплатит его поездку, финансовая сторона обеспечена. Он может прочесть реферат „Импрессионизм и неоимпрессионизм“ или „Современное французское искусство“. Если в местном народном Доме есть волшебный фонарь, т. Эренбург может захватить с собой пластинки и прочитать курс истории искусства с туманными картинками. В таком случае ему пришлось бы остаться несколько дольше. Если бы удалось организовать такие курсы его с туманными картинками в разных местах Бельгии, его лекции могли бы чередоваться, чтобы все лекции в одном месте не были прочтены подряд, что для публики неудобно. И т. Луначарский мог бы читать лекции и рефераты. Насчет этого обратитесь в техническое бюро группы, по адресу Mr Trainine [1024] , 45 rue Broca, Paris V. Тов. Коллонтай обещала сама списаться с бельгийскими группами. С товарищеским приветом Секретарь Центрального бюро заграничных групп РСДРП Орнатский» [1025] .
<11 ноября 1911 года, Г. В. Чичерину>:«Уважаемый товарищ, не успел Вам ответить, т. к. пришел домой вечером. Из Страсбурга ответа нет. Т. к. Гейдельберг не представляет большого интереса, я думаю, можно было бы ограничиться Карлсруэ (суббота) и Нанси (воскресенье). А если получатся ответы из Страсбурга, можно будет из Нанси вернуться или вообще туда не ехать. <…> Жму руку. И. Эренбург» [1026] .
<Между 10 и 22 ноября 1911 года, Г. В. Чичерин из Парижа>:«Тов. Эренбург, прочитавший в прошлом году в Париже несколько лекций по истории искусства, согласен ехать с рефератом „Импрессионизм и неоимпрессионизм“. Должно быть гарантировано по крайней мере покрытие его путевых расходов. Для этой цели надо прислать деньги заранее. Его адрес: Mr Ehrenbourg, 7 rue Joseph-Bara, Paris VI. He
<Около 20 ноября 1911 года, Г. В. Чичерину>:«Уважаемый товарищ Орнатский, совершенно неожиданно я выведен из строя. По-видимому, простудился в дороге или вчера на реферате и у меня свернулась шея. Невозможно повернуть голову. Я до выздоровления нахожусь у д-ра Шлепянова (66, rue Cardinal Lemoine). Спешу послать Вам отчет о поездке, но до этого мне хотелось бы посоветоваться о моем реферате в Париже. Я теперь совершенно не знаю, буду ли в состоянии читать в пятницу. Доктор говорит, что это может пройти и в 2 дня, может продолжаться и 10 дней! Я вижу все неудобство, которое связано с перенесением реферата на другой день — ввиду необыкновенно широкого оповещения публики, и я право не знаю, лучше ли будет в крайнем случае послать свой реферат письменно и попросить кого-нибудь прочесть его. До пятницы я мог бы написать реферат тем более, что 1/2 его уже написана. Вы не можете себе представить, в каком я отчаяньи и не знаю, к какому решению прийти, если я в пятницу не буду в состоянии явиться. Боюсь, что моя болезнь отразится также в деле декорирования зала, т. к. французские художники, хотя и начали уже работать — отказываются продолжать без меня. Я их немедленно извещу о своей болезни и постараюсь уговорить не откладывать работы до моего выздоровления, т. к. и так уже времени очень мало. Что касается концерта, то здесь все налажено, а новая интересная сила, на которую я рассчитывал, даст мне ответ письменно в четверг. Теперь приступаю к отчету: сбор в Страсбурге — 41 фр. 80 с. (34 марки), в Нанси — 32 фр. Итого 95 фр. 10 с.» [1028] .
23 ноября 1911 года (Г. В. Чичерин из Парижа):«Эренбург поехал бы, если бы был уверен, что его путевые расходы покроются — поэтому надо, чтобы несколько городовустроили его реферат. Могут Лейпциг и
30 ноября 1911 года (Г. В. Чичерину в Париж):«Если т. Луначарский изъявит согласие, мы надеемся, что он будет у нас иметь успех. Что касается Эренбурга, мы, к сожалению, его не знаем и потому трудно заранее говорить об успехе» [1030] .
13 декабря 1911 года (Г. В. Чичерину в Париж):«С приездом Троцкого вышла такая оказия. Одновременно с письмом от Вас, получили латыши письмо от Троцкого. Они в это утро вывесили объявление о его лекции 16 декабря. Когда я зашел в читалку в тот же день днем отменить лекцию, было уже поздно. Конечно, такое совпадение меня крайне удивляет. Не понимаю, почему Вы не сговорились с Троцким. Конечно, теперь уже ничего не поделаешь. Приходится приложить все усилия, чтобы лекция Троцкого не помешала лекции Луначарского» [1031] .
14 декабря 1911 года (Г. В. Чичерину в Париж из Карлсруэ):«Сообщаю Вам, что т. Троцкий прочтет следующие рефераты: 1) 16 декабря в Карлсруэ „Лев Толстой“ (к годовщине со дня смерти), 2) 17 декабря в Гейдельберге „О Столыпинщине и азефовщине“ и очень возможно, что 3) 18 декабря т. Троцкий прочтет реферат в Дармштадте, но пока еще нет ответа от дармштадцев» [1032] .
1018
РГАСПИ. Ф. 276. Оп. 2. Ед. хр. 95. Л. 80.
1019
Григорий Алексеевич Алексинский (1879–1967) — участник российского социал-демократического движения, с 1905 г. — большевик, с 1908 г. — один из руководителей группы «Вперед».
1020
РГАСПИ. Ф. 276. Оп. 2. Ед. хр. 175. Л. 17.
1021
Там же. Ед. хр. 95. Л. 15–17.
1022
Там же. Л. 23.
1023
РГАСПИ. Ф. 276. Оп. 2. Ед. хр. 364. Л. 52.
1024
Илья Павлович Трайнин (1886–1949) — член РСДРП с 1904 г., впоследствии глава цензуры в СССР, затем юрист-академик.
1025
РГАСПИ. Ф. 276. Оп. 2. Ед. хр. 95. Л. 35.
1026
Там же. Ед. хр. 364. Л. 53–54.
1027
Там же. Ед. хр. 95. Л. 37.
1028
Там же. Ед. хр. 364. Л. 55–56.
1029
Там же. Ед. хр. 95. Л. 51.
1030
Там же. Ед. хр. 175. Л. 20.
1031
РГАСПИ. Ф. 276. Оп. 2. Ед. хр. 175. Л. 25.
1032
Там же. Л. 18.
Вернемся к 1910 году.
В двух письмах И. Л. Эренбурга к сестре из Парижа в конце 1910 года (мы их уже цитировали [1033] ) содержатся подробные суждения об И. Г. Эренбурге; в них информация о систематических встречах кузенов в Париже и об их, по-видимому, ожесточенных спорах. Приведем эти отрывки из писем.
11 ноября:«Вчера Илья читал свой реферат: Последний трилистник (Гумилев, Кузмин и Черубина де Габриак [1034] ). Народу было очень мало. Человек 20 и то все свои: Шлепяновы [1035] , Тугендхольд [1036] , илюшины знакомые и мои. Но можно только пожалеть тех, кто не пришел. Илья прочел нам даже не реферат, а художественное произведение, красивое, яркое, не уступающее его лучшим стихотворениям. Когда слышишь такие красивые вещи — прощаешь ему его „сжигание кораблей“ [1037] и преувеличение. Если ему это нужно было для того, чтобы развернуться — пусть. Не жалко».
14 декабря:«Илья все дальше уходит в своих взглядах. Вероятно не малую роль играет стремление к парадоксальности, чтобы 'epater и слушателя и самого себя, найдет какую-нибудь глупость и сам радуется, что дико звучит. В этом отношении логика гонит его все дальше. Теперь он уже ценит искусство, потому что это религия. Спорить с с<оциал>-д<емократами>, которые для нас воплощение земного прогресса и разума, для него невозможно (хотя он постоянно спорит и ругает их), потому что религия и искусство вне жизни, выше ее. Поэты и вообще дух совершенно отделен от земли и не связан ни со своей бренной оболочкой тела, ни условиями среды, времени, пространства. Он прямо говорит, что ведь верующему нельзя спорить с атеистом и позитивистом, тот хочет знать, а этот верит. Он тоже верит и все остальное ерунда и потому все земные аргументы не действительны, т. к. они на другом языке говорят. Ох, раздражает меня этот свихнувшийся выродок, который воображает витать на небе и отказывается видеть, что сидит в помойной яме. Он постригся теперь. Но отпустил бороду, которая торчит у него, как и голова. Вот его портрет теперь».
1033
Отмечу, что при цитировании этих писем в т. 1 Хроники была допущена ошибка в годе (указан 1911 г. вместо 1910-го).
1034
Псевдоним Елизаветы Ивановны Дмитриевой (Васильевой; 1887–1928), под которым ее стихи были опубликованы в журнале «Аполлон» в 1909 г.
1035
Семья приятеля И. Л. Эренбурга, врача, практиковавшего в Париже; возможно, что родившийся в Киеве художник мейерхольдовского театра И. Ю. Шлепянов (1900–1951) был их родственником.
1036
Яков Александрович Тугендхольд (1882–1928) — искусствовед, в 1905–1913 гг. жил в Париже.
1037
Имеется в виду отход И. Г. Эренбурга от социал-демократического движения; об этом им было заявлено даже в стихах; «Я ушел от ваших ярких, дерзких песен, / От мятежно к небу поднятых знамен…» (1910).
Это — несомненная ссора, причем как идеологическая, так и человеческая (столкнулись и взгляды, и характеры), однако кузены при этом не расстались: продолжалась работа над кабаре («Дней через 10 открывается наше кабарэ», — писал И. Л. Эренбург в тот же день сестре); косвенное подтверждение тому есть и в записках М. А. Волошина, который вспоминает, как осенью 1911 года пришел к И. Г. Эренбургу в Париже «на Rue Campagne Premier, 8, в этот хорошо знакомый дом, теперь превращенный в гараж, — он там занимал мастерскую. Меня встретили 2 дамы. Одна была Катя (Екатерина Оттовна [1038] ) — его жена, другая — Мария Михайловна — в то время жена его кузена, Ильи Лазаревича» [1039] …
1038
Екатерина Оттовна Шмидт (по второму мужу Сорокина; 1889–1977) — первая жена И. Г. Эренбурга и мать его дочери Ирины, оставила его в 1913 г. в Париже.
1039
Волошин М.История моей души. М., 1999. С. 353. Комментируя этот текст, В. П. Купченко пишет, что речь идет, возможно, о М. М. Шкапской. Однако М. М. Шкапская прибыла в Париж в 1913 г., причем в сопровождении двух мужчин — ее друга И. М. Басса и мужа Г. О. Шкапского. С другой стороны, в письме И. Л. Эренбурга родителям с Украины в 1920 г. он упоминает имя, по-видимому, своей оставленной в Европе жены — Вера, что, разумеется, не мешает его спутнице 1911 г. быть Марией Михайловной. См. также: Волошин М.Собрание сочинений. Т. 7 (2). М., 2008. С. 428–429.
3. «Гелиос»
Следующий период близкого общения двух Эренбургов, который оставил печатный след, — 1913 год и снова Париж; этот след связан целиком с журналом «Гелиос» [1040] . История этого журнала вкратце такова. В 1913 году группа русских живописцев и скульпторов, к которой примкнули также жившие в Париже русские поэты и прозаики, организовала «Русскую академию». Располагалась она в знаменитом «La Ruche» («Улей») — поныне существующем доме художников на Монпарнасе. Поэтесса Елизавета Полонская вспоминала:
1040
См. примеч. 6 /В файле — примечание № 1003 — прим. верст./.