Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны)
Шрифт:
Мысль эренбурговской статьи вела читателя к раздумьям о современности, о том, чтодолжна вернуть себе русская литература:
«Искажение души насилием, лицемерием, подачками и угрозами было большой, может быть основной темой романов Стендаля. Он не пытался скрыть свои политические симпатии; роль беспристрастного арбитра его не соблазняла. Удача его романов показывает, что тенденциозность не может повредить произведению искусства, если она рождена подлинной страстью и сочетается с внутренней свободой художника».
«Уроки Стендаля» — не научное исследование, и Эренбурга легче всего обвинить в субъективности; он пишет о том, что ему близко и дорого в Стендале («Он не хотел смотреть человеческую комедию из ложи бельэтажа, он сам ее играл»; «Бейль [726] жил не для литературы, но его жизнь позволила ему стать большим писателем»; «Политика была для Стендаля одной из человеческих страстей, большой, но не всепоглощающей»; «Стендаль любил свою родину, но он не выносил ни лживых похвал, ни лжепатриотической шумихи <…>»). Вместе с тем на примере Стендаля Эренбург говорит о проблемах, остроту которых история оставляет неизменно актуальной:
726
Стендаль —
«Спор о космополитизме Стендаля — это давний спор о подлинном характере любви к родине: связана ли такая любовь с пренебрежением к другим народам, с восхвалением пороков и недостатков соотечественников, с анафемами и здравицами»;
«Он говорил, что все человеческие несчастья происходили от лжи, работа писателя была для него служением правде. Он хотел примирить справедливость с той свободой, которая ему представлялась неотделимой от человеческого счастья… Он писал: „Нужно научиться не льстить никому, даже народу“».
Прочитывается в «Уроках Стендаля» и несомненный спор с Фадеевым, который настойчиво подчеркивал героическое начало в героях Стендаля [727] .
«Уроки Стендаля» были закончены 22 марта 1957-го, а 24 марта в составе шестого номера «Иностранной литературы» сданы в набор. Когда номер журнала читали в отделе культуры ЦК КПСС, некоторые фразы в эссе Эренбурга, напрямую связанные с советской литературой, вызывали у чиновников-ортодоксов ярость (например: «Если это — критический реализм, — говорилось о Стендале, — то я до конца моей жизни буду ломать себе голову, что же его отличает от художественных методов того революционного и гуманного реализма, к которому стремятся теперь передовые писатели мира?» [728] , или особенно возмутившая литаппаратчиков реплика о Стендале: «Живи он сейчас у нас, его, наверно, долго не принимали бы в Союз писателей…» [729] ). Если сравнить тексты «Уроков Стендаля», напечатанные в «Иностранной литературе» и во «Французских тетрадях», то приведенные здесь фразы можно сыскать только в журнальной публикации «Уроков Стендаля»: имея твердые указания ЦК, издательство потребовало от Эренбурга их убрать — не желая дразнить гусей, писатель вынужден был снять фразы, не имеющие прямого отношения к Стендалю. 13 мая, только что вернувшись из Японии, Эренбург был приглашен на совещание писателей в ЦК КПСС, на котором присутствовал Н. С. Хрущев [730] . Д. Т. Шепилов, тогда уже не главный редактор «Правды», а кандидат в члены Президиума ЦК КПСС, секретарь ЦК и министр иностранных дел, вел это совещание и предложил Эренбургу выступить. Эренбург согласился; не очень точно зная ситуацию, он говорил дипломатично, но обвинения в ревизионизме (политически наиболее опасные после венгерских событий) отверг решительно: «В заключение мне хочется сказать, что я не понимаю и не понял разговоров о ревизионизме <…>. У нас слишком много врагов на стороне, чтобы мы устраивали какую-то тихую „резню“ внутри нашего Союза писателей» [731] .
727
Заметки А. Фадеева «О Стендале» опубликованы в его посмертной книге «За тридцать лет» (М., 1957); Эренбург ссылался на них в своей статье о Стендале.
728
Иностранная литература. 1957. № 6. С. 208.
729
Там же. С. 202.
730
На этом совещании массированно громили опубликованные в 1956 г. в «Новом мире» и «Литературной Москве» произведения Дудинцева, Яшина, Гранина, Алигер, Каверина, Эренбурга и др., сопоставляя их с публикациями венгерских, польских и югославских «ревизионистов».
731
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 36. Ед. хр. 33. Л. 93.
Хрущев, похоже, внутренне поддержал не «либералов», а (по его терминологии) «автоматчиков» Грибачева и Кочетова. К тому же в конце июня 1957-го Д. Т. Шепилов, «примкнувший» к «антипартийной группе» Маленкова, Кагановича и Молотова, был вместе с ними лишен всех партийных постов, что на время сделало власть Хрущева едва ли не абсолютной. Такой поворот событий, естественно, сказался и на Эренбурге — 2 августа на Старой площади была сочинена «Записка отдела культуры ЦК КПСС об ошибках в статье И. Г. Эренбурга „Уроки Стендаля“» [732] содержащая массу цитат из «Уроков Стендаля» и из статьи Эренбурга «14 июля», напечатанной в журнале «Новое время» [733] . Вывод был таким:
732
Аппарат ЦК КПСС и культура. С. 692–694. Документ завизирован секретарем ЦК КПСС П. Н. Поспеловым.
733
См.: Новое время. 1957. № 29. 18 июля. С. 8–9. Статья, посвященная истории французского национального праздника — Дня Бастилии, — кончалась словами: «Я знаю эту страну и верю в ее будущее».
«Отдел культуры ЦК КПСС считает, что подобные выступления в печати наносят идеологический вред. Следовало бы указать главному редактору журнала „Иностранная литература“ т. Маковскому и главному редактору журнала „Новое время“ т. Леонтьеву на ошибочность опубликованных ими в таком виде статей И. Эренбурга и необходимость более требовательного подхода к публикуемым материалам. Было бы целесообразным рекомендовать редакции „Литературной газеты“ выступить с критикой неправильных утверждений И. Эренбурга».
На «Записке» есть помета чиновника, что помощнику секретаря ЦК П. Н. Поспелова напоминали о ней 10, 17 и 23 августа. Но 22 августа «Литературная газета» уже исполнила указание ЦК КПСС, опубликовав статью молодого питерского литературоведа Н. А. Таманцева [734] «В чем же все-таки „уроки Стендаля“?»,
734
Неожиданные подробности о Н. Таманцеве мне сообщила в 2001 г. известный питерский переводчик английской классики, покойная теперь М. А. Шерешевская, учившаяся с ним на филфаке ЛГУ и в аспирантуре (она у М. П. Алексеева, он у Б. Г. Реизова): «Таманцев писал диссертацию о Верлене, но тут грянули события 1949 года, и Реизов потребовал изменить тему: Верлена заменил Стендалем. Заказ „Литературной газеты“ на разгромную статью об „Уроках Стендаля“ пришел Реизову, а он (хотя и был антисемитом) свалил эту работу на бывшего аспиранта, буквально заставив Таманцева написать статью». Шерешевская отзывалась о Таманцеве как о хорошем, но абсолютно несчастном и безвольном человеке.
Соображениями такого рода Таманцев убеждал читателей в том, что Эренбург преуменьшил значение и роль Стендаля во французской и мировой литературе [735] .
Уже на следующий день, 23 августа, парижская газета «Франс суар», у которой были с Эренбургом свои давние счеты, поместила изложение статьи Таманцева под заголовком «Он не принимает Стендаля всерьез» (имелся в виду, конечно, Эренбург). Именно эта публикация вынудила Луи Арагона выступить в защиту Эренбурга, и он сделал это с характерным для него темпераментом и блеском [736] . В статье «Стендаль в СССР и живое зеркало» Арагон писал:
735
Этот опус, кажется, — единственный след — и то благодаря пылкому отклику Луи Арагона, — который оставил Таманцев в литературе; спустя четыре года он покончил с собой.
736
Среди положительных отзывов французских писателей на эссе Эренбурга о Стендале отметим и высказывание Натали Саррот в письме к присылавшей ей советские новинки московской переводчице О. П. Граевской: «Мне кажется, что заметки Эренбурга о Стендале замечательны» (Диалог писателей. Из истории русско-французских культурных связей XX века. 1920–1970. М., 2002. С. 456).
«Таманцев нагромоздил необоснованные обвинения против манеры Эренбурга трактовать не „историко-литературный материал“, а великих французских писателей XIX века. Да будет нам здесь, в Париже, разрешено быть менее чувствительными к этому вопросу, чем Таманцеву <…>. Таманцев упрекает Эренбурга главным образом в проявлении интереса к тому, что, не будучи всемСтендалем, является как раз для него характерным. И если я совсем не знаю, был ли бы в наши дни живой и пишущий в СССР Стендаль членом Союза советских писателей, то я зато хорошо знаю, что, даже будучи членом этого союза, он бы за каждое написанное им слово подвергался проработке со стороны всех Таманцевых».
Арагон ясно понял, что статья Таманцева — лишь звено новой идеологической кампании, и сказал об этом без обиняков: «Обвинение против Эренбурга выходит далеко за пределы статьи о Стендале <…>. Сомнению подвергается весь Эренбург, его предыдущие статьи, само его творчество» [737] .
Номер «Леттр франсез» со статьей Арагона еще не поступил в Москву, а редактор «Иностранной литературы» А. Чаковский уже доносил в ЦК КПСС в письме под грифом «Совершенно секретно»: «Сообщаю, что по имеющимся сведениям, в журнале „Леттр франсез“ (еще не полученном в нашей редакции) напечатана резкая статья Л. Арагона, полемизирующая с выступлением „Литературной газеты“ по поводу статьи И. Эренбурга о Стендале» [738] . Неудивительно, что, выступая на заседании президиума Союза писателей СССР, Чаковский каялся: «Ошибкой редакции была публикация статьи И. Эренбурга „Уроки Стендаля“, содержащей полемику с основополагающими принципами советской литературы» [739] . Кампанию против «Уроков Стендаля» решили продолжить. К ней подключились испытанные «бойцы литературного участка идеологического фронта» Е. Книпович и Я. Эльсберг. В статье Е. Книпович «Еще раз об уроках Стендаля» [740] Эренбургу предъявлялись политические обвинения; его допрашивали, «почему же именно сейчас, когда идет жестокий спор о методе социалистического реализма, он вдруг оказался столь „застенчивым в бою“, что даже имени социалистического реализма произнести не хочет?», ему советовали высказаться «прямо без игры в слова»; статья «Уроки Стендаля» рассматривалась как попытка использовать фигуру Стендаля для того, чтобы «высказать некоторые мысли о „назначении поэта“, о художнике и современности. Мысли не очень новые и очень неверные». 14 ноября 1957 года «Литературная газета» напечатала под заголовком «Точки над „и“» подробное изложение статьи Е. Книпович; заметка была подписана «Литератор», — указание ЦК КПСС о «критике неправильных утверждений И. Эренбурга» было, таким образом, исполнено, и записка отдела культуры с соответствующей пометкой сдана в архив.
737
Les letters francaises. 1957. 19–25 IX. См. также: Яхонтова М. А.Художественный опыт Стендаля в оценке Арагона // Генезис социалистического реализма в литературах стран Запада. М., 1965.
738
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 36. Ед. хр. 35. Л. 114. Отметим, что А. Чаковский, получивший 2 августа втык от ЦК КПСС за нетребовательное отношение к публикации материалов в «Иностранной литературе», а 17 августа подписавший в печать восьмой номер журнала с «Японскими заметками» Эренбурга, не был заинтересован в раздувании скандала вокруг «Уроков Стендаля» — он лишь демонстрировал свою лояльность. Но представленные в журнал в конце сентября 1957 г. заметки Эренбурга «Размышления в Греции» печатать, разумеется, отказался (см.: П3. С. 357–359).
739
См.: ЛГЖ. Т. 3. С. 332.
740
Знамя. 1957. № 10. С. 220–224.