Объект подлежит уничтожению
Шрифт:
За пеленой прозрачных слёз лаборатория кажется размытой, и голос Итана звучит будто отдалённо. Отключить их — значит убить. Просто так, потому, что так решила программа. Бездушная тварь, которая вершит судьбы каждого, кто оказался заперт в этих стенах. Неделю назад я снимала показатели с этих капсул и совершенно точно знаю, что все плоды там — абсолютно здоровы. Их показатели в норме, а отклонений нет. До пробуждения им осталось каких-то четыре недели. Через месяц все сорок капсул произвели бы в свет новых объектов. Это сорок жизней, сорок живых детей. Это не просто набор хромосом и клеток — они живы. Полностью сформированы. И по моей
— Я не буду…
Говорю это твердо, уже сделав свой собственный выбор.
— Эшли, ты не можешь отказаться от задания. Если узнают, что ты не выполнила его, то будут проблемы.
— Нет, нет! Я не могу. Нет!
Дыхание сбивается окончательно, и я ощущаю, как нервы, натянутые до предела, готовы в любой момент треснуть. Просто взорваться, погружая меня в состояние паники. Обхватив подбородок пальцами, Эванс чуть приподнимает моё лицо, заставляя обратить на себя внимание.
— Посмотри на меня. Посмотри.
Я несколько раз моргаю, и по щекам тут же скатываются несколько маленьких капель.
— Корд, посмотри на меня. И выслушай! Я знаю, что это ужасно. Понимаю, что ты испытываешь. Я тебя понимаю, чувствую, слышишь? Они всё-равно будут отключены. А ты можешь оказаться в зоне риска, если откажешься выполнить задание.
Сглатываю горечь и стараюсь просто снова начать дышать. Киваю головой, понимая о чем он твердит.
— Эш, прошу. Подумай о себе. О нас…
«О нас…»
Сколько много скрыто в этой фразе. Есть ли шанс нам в этом мире? Среди запретов и неусыпного контроля, где камеры пристально наблюдают за каждым твоим движением? Где априори не может быть чувств? Какова вероятность, что мы сможем и дальше скрывать то, что мы повреждённые? Не такие как все? Сколько нам осталось? Итан уже одной ногой в камере. А я… Что ждёт меня? Уже в этом месяце моё совершеннолетие и очередной контроль с комиссией во главе. Что если система сочтет, что меня вновь необходимо перевести? Если я больше не смогу видеть Эванса? Эти вопросы пугают, оставляют какое-то болезненное чувство безысходности.
Нам нет места в этом мире. Поджимаю губы и снова киваю, делая вдох. Я стараюсь казаться спокойнее, но пробужденные в душе вопросы только усугубляют моё состояние. Поэтому я делаю вдох за вдохом. Просто стараюсь сосредоточиться не на вязких тянущих в бездну вопросах, а на голубых глазах Эванса. Только в них я вижу спасение. В них же различаю и собственную погибель. Если его не будет рядом, зачем мне вот это всё? Вдох… Наконец-то ощущаю, как паника понемногу отпускает меня. Тахикардия сходит на нет, а звуки наконец-то более различимы. Дрожь немного проходит, и только тогда он отпускает меня.
— Хорошо…
Я выполняю задачи медленно, оттягивая этот момент как можно дальше. Но предыдущие пункты просты и не требуют особых навыков. Да и времени на выполнение уходит гораздо меньше. Чем ближе я к пятой задаче, тем хуже мне становится. Я не убийца!
Останавливаюсь у двери инкубатора и не решаюсь ввести код в пропускной панели. Просто смотрю на капсулы за стеклом, и сердце сжимается от несправедливости. Оповещение о прибытии лифта заставляет меня вздрогнуть, и я тут же смахиваю
— 2092, 2104 — Жаклин чуть насмешливо улыбнулась, произнося моё имя. — Отдел контроля отправил нас в качестве комиссии. Сегодня вам даже нет необходимости делать отчёт о процедуре утилизации, потому как я лично прослежу за нормами. 2007 любезно согласился присутствовать в качестве независимой стороны. Тем более, что условия лаборатории ему не чужды.
Коротко кивнув присутствующим, Итан совершенно спокойно и не задавая лишних вопросов направился к двери, ведущей в отсек с капсулами. Пароль введен, и лампочка сигнализации оповещает о возможности беспрепятственно войти в инкубатор. Эванс делает шаг вперёд, но голос главы контроля тут же останавливает его. Этот тон не обещает ничего хорошего.
— 2092, насколько мне известно, отключение капсул личное задание объекта 2104.
Вижу, как сильно Итан сжимает челюсть, хотя и старается не подавать вид.
— Прошу.
Махнув рукой в сторону входа, Эванс замирает. А Рид продолжает сверлить меня проницательным взглядом, будто стараясь уличить в наличии здравого смысла и чувств, отличий от системы. Этот взгляд зажигает внутри меня чувство ненависти. Пришла контролировать, убедиться. Ждёт, пока я выдам себя, не иначе.
Жаклин с незнакомой блондинкой проходят вперёд, и я следую прямо за ними. На мгновение, когда я прохожу рядом с Итаном, наши руки соприкасаются, посылая лёгкую дрожь по моему телу. Обернувшись, я замечаю на себе взгляд 2007. Хитрый, очень недобрый. Вдоль лопаток проходит мороз, как будто я вошла сейчас не в тёплое помещение инкубатора, а в криокамеру.
Рид останавливается четко напротив необходимых капсул и, подключая устройство на запястье, открывает голограмму с трансляцией. Записывает на видео мои действия. Титанических усилий мне стоит находиться сейчас рядом, просто глядя перед собой и не выражая того спектра ярких эмоций, которые клокочут внутри.
— Время 16:53Объект 2104. Отключение биокапсул. Комиссия в составе главы контроля 1986, объектов 1996 и 2007. На операции также присутствует научный руководитель 2092
Украдкой бросаю взгляд на Итана, отмечая, как он потирает кисти, стараясь выглядеть абсолютно бесстрастным. Но я знаю, что он ощущает. Он перенервничал, и это мгновенно вызвало реакцию организма.
— Приступайте, 2104.
Делаю шаг к капсулам, ощущая как ноги становятся ватными. И только с силой прикусываю внутреннюю поверхность щеки, стараясь сохранить невозмутимый вид. Кусаю сильно, пока во рту не ощущаю специфический солоноватый привкус крови.
Останавливаюсь напротив капсулы 344, внутри которой лежит ребенок. Вполне обычный малыш, разве что ему ещё необходимо немного времени, чтобы набрать вес. Он такой беззащитный. Крошечный. Не понимающий, что скоро его существование прервется, когда я нажму на кнопку «стоп», прекращая подачу необходимого для него жизнеобеспечения.