Оберег для невидимки
Шрифт:
Я растерялась, а потом лихорадочно заметалась взглядом по предметам и расписным панелям, выискивая что-нибудь похожее на легкий загар.
— Вот.
Подошла к месту с «граффити» и ткнула пальчиком в кленовый лист аналогичного цвета. Не любила я свое бледное тело. Сильно просвечивающие подкожные вены на теле раньше никогда не были для меня проблемой, а в последнее время прям зациклилась на этом изъяне, стараясь прикрыть руки до самых пальчиков, пряча кисти. Грудь, покрытая синей паутинкой, вызывала сплошное расстройство. Понимала, что взращиваю в себе комплекс,
— Хм-м, вы жили там, где жаркое светило? — В глазах Аррии промелькнул интерес. — Верина, подбери материал и приступим!
Далее пошел специфический спор у настенной палитры двух профессионалов-гримеров или художников по боди-арту, что ближе к теме, на только им известном языке.
— Пойдем, голуба, это надолго, — со вздохом поднялась с места знахарка и направилась к выходу из мастерской.
Вернувшись в торговый зал, Тельма выудила из своей кошёлки мой кошель, протянула мне. Облачилась в свою «крылатую» пелеринку, завязала ленты шляпки под подбородком.
— Уже уходишь? — с волнением спросила старушку, предвидя долгое расставание.
— В лавку к травнице хотела успеть заглянуть. И в гостиницу. Доран, надо полагать, уже снял номера… Завтра ни свет ни заря в обратный путь. А ты оставайся. Ничего не бойся, но и будь осторожна. Аррия, коль уж взялась решить твою проблему, не остановится, пока не добьется идеального результата. — Помолчала немного и вдруг вскинула на меня влажные глаза. — Я буду ждать тебя, девонька. В каком бы облике ты ко мне ни вернулась. Ведь вернёшься? — И такая щемящая надежда проскочила в вопросе пожилой ведьмы, что я, повинуясь внезапному порыву, крепко обняла эту маленькую женщину, за короткое время ставшую мне самым родным человеком в этом мире.
Мягкое, хрупкое тельце под моими руками напряглось. Бабка крякнула. Смутившись, что причинила боль, отпустила даму в шляпке со словами:
— Обязательно вернусь.
— Ну вот и хорошо, вот и славно, — улыбнулась с облегчением хозяйка домика с зеленой крышей. — Остерегайся магов, — перешла она на наставительный тон, — а лучше не выходи к людям вовсе, пока не придумаем, как спрятать твой оберег от злых глаз.
— Да куда ж я такая серая пойду?
— Так может статься, что утром будешь вновь прозрачной. От твоего таурона можно всего ожидать.
Весь следующий день меня то и дело звала в мастерскую Верина. Подводила к окну, наносила кистью маленькие пробные штрихи сухой краски на тыльную сторону ладони поверх серой кожи. Стирала влажной тряпицей, поджимая губы, недовольная результатом. Отпускала и через несколько минут я опять слышала её быстрые шаги по направлению к моей комнате. Вновь она смешивала порошок в маленькой пиале, подсыпая по граммулечке из разных склянок, и процесс повторялся. И так до самого вечера. Я успела устать. От безделья, от неизвестности, от неловкости находиться у малознакомых людей в вынужденных гостях.
— А
— Молочного шоколада.
— Ой, — удивилась девчонка, наморщив лоб, — это какой же?
Я улыбнулась и, взяв её за запястье с выставленным из кулачка коричневым пальцем, подняла на уровень глаз.
— Вот такой.
— Дурацкая привычка, — хохотнула та, глядя на свой измазанный перст. — Меня госпожа постоянно ругает за то, что не пользуюсь лопаткой при извлечении порошка из баночек. А мне так удобнее щепотку определить. — Пожала плечами. — Что такое «шоколад»?
— Это сладость, лакомство. Его делают из какао-бобов…
— О! — перебила меня Верина, просияв. — Я видела такие конфеты один раз у господина Персиваля в кондитерской лавке! Он называл их… сейчас вспомню, — нахмурила рыжая бровки, — «Драконьи бобы»! Вот! Сказал, что это деликатес из Соумера. Так никто их у него покупать и не стал, несмотря на яркие обертки. — Скривила носик. — Как можно считать сладостью то, что выходит из драконов?
— То есть… из драконов? — опешила я.
— Ну-у… — многозначительно округлила глазки девчонка, давая понять об очевидном происхождении ингредиента для изготовления «гормона счастья».
— Интересная версия, — протянула, с жалостью глядя на это юное создание. — А Персиваль ваш ещё торгует такими конфетами?
— Не знаю, я давно не ходила к нему.
— Я дам тебе денежку, купишь для меня несколько штук? Попробую, что это за деликатес такой страшный. У нас, по крайней мере, это было растение с большими плодами. Так и называлось — шоколадное дерево… Ну об этом я тебе потом подробно расскажу, — отмахнулась от не столь важной темы.
— Пер-рси Пер-ри угощал! — добавил от себя невесть откуда взявшийся жако. — Пр-риторно!
— Еще раз узнаю, что улетал побираться, — запру в клетке на неделю! — Мы с конопатой синхронно повернули головы на неожиданно раздавшийся строгий голос.
Аррия в бордовом бархатном платье и с неизменной бабеттой на голове стояла в дверном проеме, придирчиво всматриваясь в «палитру» на стене.
— Как дела, Верина? — Вопрос, заданный с мягкой, ласковой интонацией, «погладил» ученицу, вызвав у той в ответ улыбку и искру безграничного уважения в глазах. — Ага, вижу.
Со взглядом, направленным на мою руку, женщина приблизилась вплотную. Я с готовностью протянула ей свою изрисованную кисть.
— Исключи белила. Разбавь «топленым молоком». И… — прищурилась, раздумывая, — пожалуй, «пески Эмера» на кончике лопатки… в твоем случае — полщепотки. — Насмешливо покосилась на свою помощницу. — Девочки, ужинать! Продолжим завтра. Птица — ты с утра в зале, встречаешь клиентов! — Она хлопнула в ладоши, приглушая три ярко горящие лампы, и, развернувшись на каблуках, направилась к выходу.
— Пер-ри тоже хочет жр-рать! — обиженно гаркнул пернатый в спину хозяйке.
Та замерла и нарочито официально отчеканила, одарив говоруна снисходительным взглядом: