Оберег для невидимки

Долгова Жанна

— Приходил уважаемый Брук, пока ты писала письмо, принес трех летучих мышей, — сказала баронесса Брайт, нарушив молчание за столом. — Одного рукокрылого я отправила с мальчишкой нашим касатикам. Что зазря людей гонять в такую даль с посланиями, когда с этой работой хорошо справится летун.

— Здорово, — кивнула, находя идею более чем удачной. Опять же скорость доставки посланий в разы увеличится, — в нашем мире когда-то почтальонами работали птицы — голуби, — за спиной из клетки что-то недовольно прожурчал жако, — только они увозились от хозяина и от гнезда и возвращались к ним же. Каждая птица

имела свое направление, а как же вампиреныши находят адресата?

— Капля магии и… ласковое слово, — улыбнулась ведьма.

— Какое? Я все равно не понимаю: ты послала его к Селесте, к примеру, и он, ни разу там не бывавший, полетел? Найдет, не заблудится, не сойдет по каким-то своим причинам с намеченного маршрута?

В самом деле было очень интересно: в чем секрет?

— Мыши служили ведьмам ещё до великого переселения. Их родина Дикий континент. Приручение летунов началось там. А когда люди покидали материк — зверушки последовали за ними. У них уже в инстинктах заложено стремление помогать нам, как ты говоришь — колдуньям. Стоит сказать только одно слово, и бескорыстный помощник будет у тебя на службе столько, сколько ты пожелаешь.

— Ну а…

— Все рукокрылые чувствительны к магии. И еще они очень хорошо знают, где находится самая большая стая. Стая черных мышей. В горах. Там же, где и ковен во главе с верховной. Мирта, детка, выйди к нам, не стой в коридоре! — окликнула знахарка девчонку, всматриваясь в полутемный проход между столовой и передней. В дверном проеме показалась горничная. — Что ты хотела, милая?

— У ворот женщина с ребенком. Спрашивает, не сможете ли вы её принять?

— По какому вопросу, не сказала? — удивилась старушенция.

— Её сын болен. Давно уже страдает. Наша травница что только не делала, ничего не помогает. А я… рассказала ей о вас. — Голос девочки скатился до еле слышного шепота.

— И правильно сделала, — подбодрила Тельма её, совсем было поникшую. — Проводи её в гостиную.

Мне осталось только вздохнуть завистливо: вот и тетушке работа нашлась по душе.

Мирта ходила хвостиком за моей бабулькой. Хорошая она, эта будущая ведьмочка, но странная. На меня смотрела настороженно, всегда исподлобья. На вопросы отвечала неохотно, будто выдавливала из себя. Это начало раздражать, и не играло роли, что, возможно, такому поведению есть причины. Чувствуя накатывающее недовольство, я разворачивалась и уходила, порой так и не дождавшись ответа. Тельма смотрела снисходительно на демарши «племянницы», словно знала подоплеку моего психоза. Анна Векшина тоже знала.

Лишь только приближался вечер, как приходили грустные мысли, воспоминания о прошлой жизни, которые никак не хотели покидать меня, и какая-то необъяснимая тревога подкрадывалась незвано-непрошено и ворочалась в груди тяжелым комком, не давая долго заснуть.

А еще элементарно хотелось завести подругу. Да хоть бы в лице дочери Брука, почему нет? Вот такое неожиданное желание. В прежнем мире не имела ни с кем настолько близких приятельских отношений, так может, стоит попробовать здесь? Если бы остались в Злавике, с Вериной стали бы хорошими подружками. Девочка тянулась ко мне, да и сама была открыта для людей, проста в общении, наивна

и светла душой. Мирта совсем другая. Скрытная, зажатая, чрезмерно скромна и пуглива.

— Не обижайся на неё, голуба, — сказала Тельма, связывая пучки лекарственных трав, собранных нынче утром на лугу за усадьбой.

— Я не обижаюсь, только почему она от меня шарахается? — недоумевала я, отрывая соцветия у ромашек.

— Ну, были тут прежде гости из знати, не очень лояльные к низшему сословию. И руки распускать любители находились, и оскорблением не гнушались. Вот и остерегается она тебя пока, дай ей время.

— Сволочи… — пробурчала себе под нос.

Сама была не так давно такой же, к людям настороженной. Причины разные, поведение одно.

— Когда в лес пойдем? — решила я сменить тему беседы. — Хочу дикого винограда.

— Откуда знаешь, что есть? — Брови знахарки взлетели вверх.

— Мальчишки деревенские в кузовке несли вчера, видела в подзорную трубу.

— А меня возьмете с собой? — неожиданно прозвучал скромный голос от дверей в кухню, заставив меня вздрогнуть. — Я места хорошие знаю, где винограда много… и грибов, и ягоды лесной.

Ведьма бросила мне многозначительный взгляд.

— Конечно, возьмем! — радостно отозвалась я, быстро сориентировавшись в немом посыле баронессы. — Кто же нашим гидом по здешним кладовым природы будет, если не ты?

Девочка просветлела лицом и подарила мне красивую радостную улыбку.

Вот и чудненько!

В кухонное оконце что-то тихо стукнуло, коготочками пошкрябало, хлопнуло по стеклу крыльями.

— О, это наш летун! — кинулась я из комнатки, отряхивая на ходу руки.

Третье! Третье письмо за четыре дня! Вчера ждала до самого вечера. Выскакивала каждый час на улицу, обходя дом вокруг, глазами высматривая нетопыреныша размером с ладонь. Напрасно…

Сняв с лапки почтальона маленький холщовый мешочек, вытряхнула на ладонь скрученное в трубочку послание и… колечко из белого блестящего металла с прозрачным граненым камешком, ослепительно сверкающим на солнце.

Вздохнула, задержала дыхание и расправила бумажный рулончик. Мелкий красивый почерк. Буквы заостренные и очень ровные, с нажимом вниз. Как же он отличался от того, что в двух письмах ранее, — круглого, размашистого, с легкой небрежностью, в духе характера виконта Карре.

Выдохнула, почувствовав, как учащенно забилось сердце. И причина тому — первое послание от Рихарда!

«Аннушка, лучик мой ясный, закончились разбирательства в Ливике.

Скачем с Леонардо в Виннет, а душа…

Душа рвется совсем в другую сторону, туда, где сейчас ты.

Сделали короткий привал и, пользуясь случаем, пишу тебе.

Так печально, что не сможем увидеться ещё долго!

Мансарда в полном твоем распоряжении, милая. Бойся сквозняков!

Береги себя ради того, кто тебя любит больше всех на свете и мечтает сделать счастливою…

Храни тебя боги, моя радость.