Оберегая Коннора
Шрифт:
Когда Гарри перестал разглядывать обстановку и обернулся, то оказался под прицелом волшебной палочки Люциуса. Рефлексивным движением, отточенным многолетними тренировками, он выхватил свою собственную палочку. Он замешкался всего на секунду, но этого было достаточно.
– Probo Memoriter, - произнес нараспев Люциус, и луч светло-синего цвета из его палочки ударил прямо в Гарри.
Закрыв глаза, мальчик ждал, когда заклятье начнет действовать. Он яростно повторял про себя снова и снова, что это заклинание не может быть причиняющим вред, иначе позор ляжет на сына и жену Люциуса. Хотя тот Люциус,
Гарри ощутил, как его мысли словно расплываются и подергиваются рябью, а затем вспомнил день, когда им с Коннором было по пять лет, и они вместе с Лили были на лужайке перед домом в Годриковой Впадине. Коннор играл с игрушечной метлой, ловя её в воздухе как снитч, когда она пролетала мимо, а Гарри читал книгу о простых заклинаниях - Вингардиум Левиоса и Алахомора, в исполнении которых собирался попрактиковаться той же ночью, когда Коннор уснет. Ярко светило солнце, небо было чистым и безоблачно голубым, и мама сидела неподалеку и наблюдала за ними лучистыми глазами, в которых не было и тени тревог.
Плавно эта сцена сменилась видением той ночи, когда Гарри тренировался в изученных чарах и сумел поднять подушку в воздух уже с третьей попытки. В этот миг Лили вошла в комнату и крепко обняла Гарри, удерживая его в своих объятьях. И память об этом моменте была столь яркой, что Гарри как наяву почувствовал её руки вокруг своей талии и плеч.
В следующем воспоминании был он сам, семи лет. Гарри лежал на спине в траве и наблюдал за звездами вместе с Коннором, повторяя про себя длинный список чистокровных обычаев, которые он изучил в этот день. Ремус рассказывал Коннору историю о дружбе молодого волшебника и маггла. Гарри же размышлял о своем разговоре с Сириусом: о том, что тот посчитал очень странным, что его маленький крестник хочет услышать об официальных приемах в доме Блэков, но, не смотря на это, не смог отказать ему в просьбе.
Потом всплыло воспоминание о том времени, когда Гарри было девять, и он справился со своим первым беспалочковым заклинанием, после чего сразу же потерял сознание. Но он был настойчив и за пару месяцев с мая по август добился значительных успехов. Он вспомнил, как обернулся и увидел, что мама наблюдает за ним, стоя в дверном проеме его комнаты, и на её лице сияет гордая взволнованная улыбка.
Когда Гарри было десять лет…
Погруженный в собственные воспоминания, которые всплыли на поверхность из глубин его памяти, Гарри боролся, пытаясь открыть глаза. Он понял, что чары, наложенные Люциусом, создали в воздухе между ним и Малфоем проекцию его мыслей, отображающей цвета и звуки. Люциус пристально смотрел в гаррино лицо, выражавшее слабое осуждение.
Никогда раньше Гарри не слышал о таком заклинании, но у него была прекрасная идея о том, для чего оно было нужно. Он стиснул зубы и призвал то ощущение, что хорошо послужило ему в Запретном лесу. Он оттолкнул светло-синее сияние, которое потрескивало вокруг него, выискивая в его мыслях воспоминания.
Прочь. Оставь меня.
Наброшенная сеть заклинания слегка изогнулась вокруг него, сопротивляясь, но Гарри был сильнее. Вытянув руку, он сжал перед собой магические нити и резко оторвал их. Гарри пошатнулся, сделал шаг назад, но быстро восстановил равновесие и посмотрел на Люциуса. Тот все еще стоял с вытянутой в его сторону волшебной палочкой, наблюдая
Несколько мгновений Гарри восстанавливал дыхание. То, что он смущен невозможно было скрыть, но он хотел выглядеть бесстрастным насколько это возможно. Показать свою слабость все равно, что оступиться в танце - это хуже, чем допустить неверный взгляд или жест. Неверный взгляд или жест еще могли считаться ошибкой. Слабость же гораздо сильнее выдает правду, и этого следует избегать всеми средствами.
– Мистер Малфой, - сказал он, наконец, - вы атаковали меня заклинанием без предупреждения и моего согласия, пользуясь тем, что я не мог этого видеть. Вы пригласили меня в свой кабинет, а я принял ваше приглашение. Подобное поведение я трактую как нарушение законов гостеприимства. Я дождусь возвращения Драко и миссис Малфой, чтобы проститься. Я сообщаю вам об этом, чтобы вы приготовили портключ для моего возвращения в Хогвартс, после того как я попрощаюсь с вашими домочадцами. Желаю хорошего дня, - Гарри развернулся и направился к двери кабинета.
Люциус запер дверь невербальным заклинанием, прежде чем Гарри дошел до неё. На сей раз, он обернулся к Люциусу готовый использовать свое волшебство. Никогда еще Гарри не испытывал такого холодного бешенства. Он все делал правильно. И Люциус не имел права действовать подобным образом. Быть Пожирателем Смерти это одно, но нарушать древние законы направо и налево совершенно другое. Это оскорбляло Гарри так сильно, что он даже не подозревал, что способен на такие сильные эмоции.
– Мистер Поттер, - сказал Люциус спокойно, - прошу принять мои извинения. Я думал, что сбросив чары, вы нападете на меня. Однако вы поступили согласно чистокровному этикету и удалились прежде, чем я смог извиниться.
Всё это Люциус произнес, не опустив головы, твердо глядя Гарри в глаза.
– Это заклинание было проверкой, как и мой вам рождественский подарок, а также пристальные взгляды и не слишком вежливое обращение, которое я демонстрировал с того момента как вы прибыли к нам. И каждый раз вы действовали, как если бы были сыном двух чистокровных волшебников, воспитанным в духе древних магических традиций. Я считал, что вы поступите как сын грязнокровки. Простите меня за такое предположение.
Гарри сохранял равнодушное выражение лица, пока Люциус излагал свою краткую речь. Теперь, когда Малфой замолчал, ожидая его реакции, он должен был решить что именно ему ответить.
Конечно же, это был тест, как и все происходящее прямо сейчас в кабинете. Если Гарри отреагирует на слово «грязнокровка», то этим подтвердит мнение Люциуса о нем, следовательно, он окажется не достойным извинений. Если нападет на Малфоя, то нарушит законы гостеприимства, которые пока что, строго говоря, не были нарушены. Во время танцев допускались такие провокации, ведь по большей части именно они и составляли саму интригу, к тому же заклинание, использованное Люциусом, не было атакующим.
В моих воспоминаниях он собирал информацию о сильных и слабых сторонах воспитания Коннора, подумал Гарри. Это очень опасно.
Но Коннора здесь не было, и чары не причинили Гарри никакого вреда: ни физического, ни эмоционального, магического, духовного или умственного. Все это были просчитанные заранее Люциусом танцевальные па, и в результате оказалось, что Малфой не принес извинений за примененное заклинание. Гарри должен ответить тем же, или отказаться от защиты законов гостеприимства.