Оберегая Коннора
Шрифт:
– Довольно о моем сыне, - сказал Люциус. – Как получилось, что сын грязнокровки получил чистокровное магическое образование?
– Потому что я хотел этого, - ответил Гарри, - а моя семья не видела причин, чтобы отказать мне в этом.
– Интересно, - произнес Люциус, приподнимая брови. – Я думал, что сын Джеймса Поттера будет следовать по стопам отца магглолюба: преклоняться перед Дамблдором, например, избегать слова «грязнокровка», как будто это темное проклятье, не
Гарри постарался, чтобы его лицо осталось невыразительным. Эти слова почти в точности описывали Коннора, который имел лишь поверхностное знание о чистокровных обычаях.
– Моя семья не отказывала мне и в этом, - сказал он.
Люциус слегка откинулся на спинку кресла. Гарри был уверен, что он обдумывает сказанное и приходит к выводу, что Гарри хорошо знаком с обоими мирами. Было бы здорово, если бы Люциус пришел к подобному заключению. Если Малфой будет думать, что и Коннор получил подобное разностороннее образование, это сделает его нерешительным, когда Пожиратели придут за Коннором.
И Коннор нуждается в этом, подумал Гарри с болью в сердце. Я знаю, что он будет против, но мы должны начать его обучение этим летом. Возможно, мы откладывали это слишком долго, желая дать ему неомраченное войной детство.
– Тогда почему вы оказались в Слизерине? – спросил Люциус, - отбрасывая тонкости и таким образом изменяя ритм танца. И Гарри замер, почувствовав этот быстрый темп музыки опасной интриги. – Это может говорить о том, что вы отдаете предпочтение этой стороне своего воспитания.
– Ученики не выбирают себе факультет, - сказал Гарри.
Люциус рассмеялся. Гарри моргнул. Смех у Малфоя был глубоким, богатым, с легким смешком на вдохе. Трудно было представить, что человек, способный так смеяться, мог мучить и убивать детей. Раньше Гарри представлял, что у Люциуса будет холодный смех, как тот, что он иногда слышал в своих сновидениях.
– Ну же, Гарри, - сказал Люциус, - мне вы можете сказать. Что сказала вам шляпа, когда отправила вас в Слизерин?
Гарри опустил голову. То, что он собирался сделать, было опасно, но если он оставит изменение обращения к себе незамеченным, то его положение перестанет быть равным Люциусу. Этого он не может допустить.
– Зачем, Люциус? – произнес он. – Полагаю, она сказал мне то же самое, что и вам.
Отлично, подумал Гарри, когда заметил, что лицо Малфоя снова приобрело отстраненное выражение. Пусть он обдумает это и сам решит, что именно я имел в виду.
Какое-то время они сидели в тишине, пока Люциус потягивал глинтвейн и наблюдал за Гарри. А Гарри наблюдал за Люциусом, гадая, какая реплика будет следующей.
– Знаете ли вы, - сказал наконец
Гарри попытался осторожно прочувствовать магическую ауру Люциуса, но ничего не почувствовал. Свою волшебную силу он скрыл за несколькими тщательно выстроенными ментальными щитами. Гарри кивнул. Он не мог узнать, было ли утверждение Малфоя правдой или ложью, поэтому не видел причины, по которой можно было бы принять такой комплемент всерьез.
– Спасибо, Люциус, - ответил он. – Но я всего лишь брат Мальчика-Который-Выжил.
Ага. Снова он заметил, как вспыхнули тревожно серые широко распахнутые глаза. Гарри скрыл улыбку. Пусть Малфой думает, что хочет, если этот слух будет оберегать Коннора. Нужно пользоваться чем угодно, если это поможет защитить моего брата.
Люциус тем временем продолжал молча его разглядывать. Гарри допил глинтвейн и притворился, что находит эту частную беседу приятной.
В этот момент, кто-то постучал в дверь кабинета, и одновременно с этим раздался стук в окно. Гарри посмотрел в сторону окна и заметил великолепную коричнево-желтую сову, ожидающую, когда её впустят, чтобы забрать письмо, привязанное к её лапе. А в дверь как, оказалось, постучал Драко, чей голос послышался оттуда в следующую секунду:
– Отец? Гарри? У вас все в порядке?
Изящно поднявшись, Люциус направился к окну. Глаза его продолжали следить за Гарри, хотя ему пришлось отвести взгляд, чтобы отвязать письмо.
– Спасибо, Гарри, - сказал он, - это было поучительно. А теперь, если хотите, можете присоединиться к моему сыну. Кажется он волнуется за вас. – Малфой сделал долгую паузу, а затем добавил – Хотя мне не понятно почему.
Посчитав эти слова предложением о перемирии, которыми они вероятно и были, Гарри кивнул и поставил свой пустой кубок на подлокотник кресла.
– Спасибо, сэр, за напиток и беседу. Они оба были необычно приправлены.
Люциус улыбнулся, хотя улыбка коснулась только его губ.
– Надеюсь, мы еще встретимся, Гарри Поттер, - ответил он.
Гарри легко поклонился и вышел из кабинета, чтобы сразу же начать успокаивать безумно взволнованного Драко в том, что ничего не случилось, а затем несколько раз повторить что его мнение не изменилось, и он по прежнему считает Люциуса добровольным последователем Темного Лорда и Пожирателем Смерти. Потом пришла Нарцисса и принесла Годрика, черного филина - фамилиара его брата, у которого оказалось письмо для Гарри от его близнеца. А после Годрика прилетели еще две совы от матери и Ремуса. Сова от матери принесла целых два письма.