Обещание
Шрифт:
Просидев вот так, как оказалось, в маленькой и крайне неуютной клетке, которая, что удивительно, оказалась ещё более неудобной, чем та кровать в темнице ялов, несколько часов… блин, ну, ничего я не сделал. Даже позу поменять на более удобную не удалось. Движения скованы, и каждое почему-то приносило непередаваемые ощущения боли. Чёрт!
Пришлось мне лежать и ждать чего-нибудь интересного, но до вечера так ничего и не произошло. Ни одна душа из прошедших мимо клетки, не покормила, хотя в заводской инструкции чётко говорилось «кормить три раза в день, выгуливать раз в неделю и выпускать на свободу — по требованию».
Тут в пору сказать ещё одно слово на букву «Б» или его местный аналог — Анх.
Вскоре, наконец,
Взору открылось довольно узкое пространство, где правая стена под прямым углом упиралась в потолок, а левая стена шла под углом. По ней шла горизонтальная балка с прибитыми гвоздями и висячими на них металлическими кольцами. Наверх вели ступеньки за решёткой, которую пират просто толкнул, когда входил. У входа по обеим сторонам стояли какие-то грубо сколоченные ящики, разломанные доски, пара маленьких бочонков и лежали скрученные мотки верёвок. Ближе ко мне находилось несколько тканных мешков, в одном из которых зияла небольшая, дыра, прогрызенная каким-то грызуном. Рядом с небольшой горкой высыпавшегося зерна лежали характерные чёрные точки.
Судя по тому, что я смог разглядеть в те минуты, когда сюда спускался пират с фонарём, эту часть корабля использовали очень редко и не сильно-то заполнили, хотя она, по идее, создана для хранения товаров или награбленного. Это могло сказать о том, что, возможно, у пиратов дела не очень, а то, что они нашли у нас на корабле — провизия, не более того. И вот, к чему нас привела самоуверенность. Чёрт, а могли бы следовать с сопровождением или взять корабль пострашнее, на который мелкие пираты не осмелятся напасть.
Когда пришелец обратил на меня внимание, я немного приободрился, потому что увидел в его левой руке какой-то свёрток. Естественно, в голову пришло, что это еда, и я уже приготовился к пышной трапезе. Что только мне ни представилось в воображении: пирожки с капустой, с картошкой, или нет, кусок жаренного мяса, какой подавали в том же постоялом дворе или запечённая рыба с лимончиком. Эх, вкусные деньки. Последнего кислого фрукта, конечно, я здесь нигде не встречал, но воображение очень явственно представило его, и у меня аж защемило под скулами.
Но вот незадача, как это по закону жанра бывает, со мной не спешили делиться, а начали задавать какие-то вопросы.
«Ну, что ты делаешь, глупый человек? — думал я. — Кидай еду и беги, пока не покусали!» — А он всё не унимался.
— Эк-мо ты разговорчивый был. Чего замолк?
— Кушать хочется, — бросил я, принимая положение поудобнее. — Может, если поделишься, заговорю.
— Может и поделюсь, — неопределённо ответил он. — Тебя как звать?
— Андро, — ответил я, но пират не ответил, пристально смотря на меня. — Что?
— Это всё твоё имя? Ни рода, ни титула?
— Да было что-то, — нахмурился я, «вспоминая». — Из головы вылетело, представляешь? — Украдкой я потёр ушибленное в последний раз место. — Может, попозже вспомню?
— Добро. Нам и впрямь ещё далеко плыть, — ответил он и начал медленно разворачивать свёрток. От туда он достал маленькое жёлтое яблоко и два куска хлеба, смятых до состояния теста. Пират бросил на еду оценивающий взгляд, но потом сжалился и, наконец, протянул её мне.
В этот момент, беря проклятый свёрток в руки, я всеми внутренними силами боролся с гордостью. Как только я расслабился, меня снова окунули в реальность и чётко дали понять, что мир, в котором я очутился, враждебен. Здесь сама жизнь, будь то человек, марн или даже ял, не ценится ни в брунин. Какое-то время назад я мог оказаться на дне моря, но дал пиратам понять, что с меня можно получить гораздо больше и стал, в лучшем случае, товаром. До этого, исключая, может быть, условия, всё было так же. Марнам — Вандолию —
Неизвестность тяжёлым камнем лежала на душе. Что всё-таки сталось с Вадисом? Скинули ли его за борт перед тем, как я очнулся на палубе, или, может, он смог спастись и бежать? Хотя, куда там бежать, мы же в море. Он, может, и сильный марн, но вряд ли он способен плыть километры до ближайшего берега. Впрочем, последнее происшествие показало, что его не так-то и просто депортировать на тот свет, и это придавало мне надежду на счастливое избавление.
В какой-то момент мне пришла в голову мысль позвать его мысленно, но либо расстояние между нами было слишком большим, либо он не пришёл в себя, ответа я не услышал. Может, я что-то делал неправильно? Меня же не учили углублённому мысленному общению. Всё время нашего плавания я либо смотрел вдаль, либо на моряков, либо болтал с шумными весёлыми марнами.
***
Внутри корабля стояла темнота, и, несмотря на слабеющий свет со стороны ступенек, пересечённый прутьями незакрывающейся скрипучей решётки, я не мог видеть ничего вокруг.
Общий осмотр трюма в магическом зрении на предмет хоть каких-то полезных деталей не дал особых результатов — одну лишь паутину в ящиках и пустые бочки. Моих магических способностей сейчас хватало от силы метра на два от реального взгляда. Чтобы рассмотреть то, что ещё дальше, мне приходилось сильно напрягаться, и от этого начинала гудеть голова. Зато трюм оказался гораздо просторнее, чем мне показалось вначале. Наверное, потому что меня туда отводили в отхожее, и я теперь не переставал смотреть на едва-едва различимую в темноте дверь, ведущую к корме. Там, как и у выхода на палубу, ничего особенного не было, только какой-то мусор в невысоких кучах, да пара пустых ламп.
Мои биологические часы подсказали, что сейчас, приблизительно, ночь и пришлось искать наиболее удобную позу, но то и дело в кожу сквозь одежду врезались мелкие и крупные угловатые камушки. Пришлось вымести их рукавом, но зато после этого нехитрого действия я смог, наконец, кое-как свернуться калачиком. Работать пальцами, чтобы убрать мелкий песок и крошки, я не стал, а расслабился.
Плохо, конечно, так, на голодный желудок, но меня согревала надежда, что завтра мне снова принесут что-нибудь поесть, и это будет уже не два куска измятого теста с маленьким яблоком. Хотя, на что можно надеяться в моём положении? И кого я обманываю? Это же пиратское судно и никто мне ничего нормального не принесёт. Они и сами-то, наверное, едят далеко не шедевры высокой кухни. Вряд ли правила Давуриона сильно отличаются от Земных, где пираты были кровожадными разбойниками. Капитан Джек Воробей, конечно, не в счёт, но это всего лишь герой фильма, и нужно жить реально, пусть, даже, здесь, в ином магическом мире, куда я попал.
Разные мысли, словно муравьи, роились в голове, а схватиться за одну и с ней попытаться заснуть не получалось. Голова медленно начинала побаливать, тяжелеть, но мысли всё никак не отпускали. Сейчас бы снова меня отключили своими дубинками, я бы поблагодарил, но разве до них докричишься сквозь толстые и плотно прижатые доски палубы? Вон, рядом с кораблём хрен плавал.
К счастью, вскоре меня, наконец, разморило качкой, и я даже не заметил этого. Боль в черепе тут же улетучилась, и её место заняли светлые и чистые мысли. Душой я всё ещё был на Земле и во сне даже не вспомнил про Давурион и своё незавидное положение. Вот оно, проклятие снов: Когда наяву плохо — там тебе хорошо, но только до поры. До момента пробуждения. Так уж лучше и не спать вовсе, но от этого можно умереть.