Обещай мне чудо
Шрифт:
Она вскочила и принялась отряхивать листья с юбки.
– Очень хорошо, – сказала Катарина. – И удивительно тепло, – она повернулась, чтобы уйти той же дорогой, которой они пришли. – А теперь с твоего позволения…
Положив руки ей на плечи, он остановил ее:
– Нет, я не позволяю тебе.
Она вырвалась из его рук и повернулась к нему лицом.
– Зачем ты это делаешь? – возмущенно спросила она. – Я же ясно дала тебе понять, что мне не интересны…
– Что, Катарина? – спросил он и провел тыльной стороной ладони по ее лицу, затем
Она отбросила его руку.
– Вот именно. Прикосновение ничего не значит. Поцелуй ничего не значит, да и все прочее ничего не значит. Это то, что нужно вытерпеть, и все.
– Поцелуй меня.
Она выглядела ошеломленной.
– Что?
– Ты сама мне раньше позволила отдать тебе приказ. Я приказываю тебе поцеловать меня. Постарайся вытерпеть это.
– Не будь глупцом. Это не предусмотрено условиями нашей сделки.
– Но это часть жизни мужчины и женщины. Ты сказала мне, что когда-то верила в чудо.
– Очень давно. И я сказала, что это была скорее мечта, чем воспоминание.
– А не хочешь ли ты узнать, хранит ли твое тело воспоминание, если даже не помнит разум. Поцелуй меня.
Он ждал, что она с отвращением отвернется от него. Но она не сделала этого. Вместо этого в ее ярко-синих глазах появилось задумчивое и даже расчетливое выражение, и он ощутил настоятельное желание понять те сложные чувства, которые увидел в ее взоре.
Она прищурилась и вздернула подбородок.
– Предлагаю сделку.
Перед ним стояла дразнящее красивая женщина. Несколько прядей небрежно заколотых волос упали ей на шею. Солнечные лучи отбрасывали тень на ложбинку между грудей, подчеркивая нежность ее кожи. Он с вожделением смотрел на нее, опустив руки на бедра.
– Я слушаю.
– Поцелуй, – сказала она. – Один поцелуй. И… ты прекратишь докучать мне.
Он сделал шаг ей навстречу.
– Это должен быть поцелуй, Катарина. Я не хочу, чтобы ты слегка клюнула или небрежно чмокнула меня, словно отправляя на ярмарку продавать домашнюю свинью. Нет, мне нужен настоящий поцелуй мужчины и женщины. – Он провел большим пальцем по ее губам. – Глубокий. Основательный. И долгий.
Она опустила ресницы, и ему показалось, будто на ее губах на мгновение промелькнул призрак улыбки.
– Значит, мы заключили сделку? – спросила она.
– Ты согласна на мои условия?
Она поколебалась, на губах ее снова появилась манящая улыбка и так же быстро, как появилась, исчезла.
– Да.
Ей не следовало улыбаться. В то же мгновение он понял, что одного поцелуя будет недостаточно. Он нахмурился и повернул голову, словно прислушиваясь.
– Кажется, я слышу Лобо? – спросил он, затем обошел ее, будто пытаясь определить, откуда доносился звук.
Он услышал, как Катарина заторопилась вслед за ним, и ускорил шаг.
– Александр, что… куда…
Он вернулся на тропинку и покачал головой.
– Нет, видимо, нет.
Он повернул назад, к реке. Она следовала
Катарина, подбоченясь, осталась стоять наверху.
– Александр, мы заключили сделку?
Он, не отвечая, притопнув, надел сапоги. Она что-то проворчала, но ворчание внезапно прекратилось, когда он, схватив свою рубашку с платформы, запрыгнул обратно на насыпь.
– Мы заключили…
Не отвечая, он неожиданно протянул к ней руки и обхватил ее за плечи, затем, притянув ее к себе, обхватил ее губы своими. В ту же секунду, прежде чем ее рассудок успел взять верх над инстинктом, она ответила на поцелуй и объятием на объятие. Ее рот приоткрылся, и его язык проскользнул в него. Она посасывала его, словно посылая смертоносный огонь мортиры в его чресла, затем сплела свой язык с его. Прижавшись еще крепче, он приподнял ее над землей. Он снова и снова приникал к ней, и она отвечала на его порывы глубоко, самозабвенно.
Так продолжалось до тех пор, пока она вдруг не застыла в его объятиях. Александр только что обнимал и целовал переполненную жизнью женщину, самую страстную, какую когда-либо знал, а сейчас он сжимал в объятиях статую. Он отстранился от ее окаменевших губ. Она вздрогнула и отвернулась.
– Заключили ли мы сделку, мадам? – прошептал он ей на ухо и стал медленно опускать на землю так, что ее тело скользило вдоль его тела до тех пор, пока ноги не коснулись лесной тропы. – Нет, не заключили.
Он направился по тропе, ведущей в поместье Леве, и впервые за все это время почувствовал холод.
– Ты мерзавец! – крикнула она вслед. – Александр!
– Ты мошенница, Катарина, – отозвался он. – От начала и до конца…
Но, Боже милсердный, до чего же он хочет ее – и он получит ее… и на своих условиях.
Катарина смотрела вслед удаляющемуся Александру, пока он шел по лесной тропе, направляясь в Леве. Она выругалась, заставляя себя ожесточиться против ненавистного трепещущего чувства теплоты, начавшего зарождаться в глубине тела.
Луч солнца упал на его золотистые волосы, и они засияли, словно фонарь в ночи. Его затылок представлял собой превосходную мишень. Она мрачно улыбнулась и вытащила из промокшей юбки пистолет.
– Я мошенница? – пробормотала она и, достав из другого кармана пороховницу, легким щелчком большого пальца открыла крышку. Ее рука дрожала от гнева, когда она насыпала порцию драгоценного пороха на запальную полку.
– Определение «мошенник» подходит нам обоим, полковник, – вполголоса произнесла она и прицелилась в удаляющуюся золотистую голову. Она то появлялась, то исчезала среди деревьев, словно в фокусе чародея. – Сомневаюсь, что ты признался Клаусу в том, что строил этот мост не для того, чтобы помочь фермерам отвозить их урожай на рынок или купцам доставлять сюда металл и железо для кузницы, не новые яркие ткани на женские платья, но для того, чтобы принести всем разрушение.