Обещай мне эту ночь
Шрифт:
Он открыл дверь, и тут Иззи вспомнила, что нужно попросить его об услуге.
— Генри!
— Да? — Он остановился.
— Скажешь Джеймсу, что я оставила для него танец перед самым ужином?
Генри пообещал выполнить ее просьбу, когда ей пришла в голову еще одна мысль.
— Генри!
— Что?!
— Еще раз благодарю тебя за подарок. И за то, что ты мой брат.
Генри вернулся в комнату и заключил сестру в объятия.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
— Я тоже тебя люблю. — Он нежно поцеловал ее в макушку и вышел.
Снова оставшись одна, Иззи
Он не всегда был таким внимательным. Когда они с Джеймсом приезжали домой на школьные каникулы, Иззи очень хотелось проводить время с ними. Они же, естественно, старались избегать ее. Однако Иззи отличалась завидным упорством и обычно ухитрялась отыскать их, где бы они ни прятались.
Они никогда не выражали особой радости при виде ее, хотя Джеймсу лучше удавалось скрывать свою досаду, чем Генри. Благодаря вмешательству Джеймса мальчики терпели присутствие Иззи, и это было еще одной причиной, почему она его любила.
Время от времени ей поручали играть девицу в беде, принцессу, запертую в высокой башне, охраняемой свирепым драконом. Это было довольно скучно. Иногда, в те редкие моменты, когда мальчики бывали в хорошем настроении, ее повышали до звания пирата, или храбреца индейца, или отважного удалого разбойника с большой дороги — ее самого любимого героя. Это были прекрасные, незабываемые дни.
Иззи всегда любила эти игры — с переодеванием и перевоплощением в воображаемых персонажей. Они помогали ей задержаться в мире детства, все еще густо заселенном ее младшими сестренками и братишками. В мире, который ей не хотелось покидать. Сегодняшний вечер был началом пути в неведомую и опасную взрослую жизнь — перспектива захватывающая и одновременно пугающая. Но Джеймс, ее якорь спасения, символ надежды, ждал ее внизу, и вступление во взрослую жизнь было всего лишь еще одним приключением. И сегодня ей предстояло быть королевой — королевой пиратов, прекрасной, величественной и немного безрассудной.
Осторожный стук в дверь заставил ее вздрогнуть и вернуться к действительности. Время пришло. Бросив последний любящий взгляд на миниатюры, Иззи сложила их, защелкнула запор и опустила подвеску назад в ее бархатный домик. Затем убрала коробочку на туалетный столик, ведь на шее Изабеллы уже было жемчужное, ожерелье. Оно больше подходило к ее наряду. Жемчуг был символом взрослости, и хотя ее семья всегда будет с ней, всегда будет частью ее, сегодня ей предстоял шаг, который она должна сделать одна.
Иззи проследовала за лакеем на галерею и остановилась возле лестницы. До нее доносился невнятный говор гостей, ровный спокойный гул, прерываемый время от времени взволнованным восклицанием леди или рокочущим смехом джентльмена. Изабелла глубоко вздохнула и кивнула дворецкому Колдуэллу, который являлся распорядителем бала. Он постучал своим жезлом по дубовым перилам, ожидая, пока толпа успокоится.
— Достопочтенная мисс Изабелла
«Королевы пиратов никогда не совершают ошибок», — сказала себе Изабелла, с лучезарной улыбкой направляясь к началу лестницы, и оглядела толпившихся внизу гостей. Зрелище, представшее перед ее глазами, оказалось утешительно знакомым: яркие, красочные пятна роскошных шелков и атласов, выделявшиеся на фоне более темных благородных тонов вечерних костюмов мужчин, Эта разноцветная колышущаяся масса была расцвечена трепещущими перьями головных уборов, ослепительным блеском драгоценностей и сверкающих пуговиц, искрами вспыхивавших в свете сияния множества свечей. И где-то там, внизу, был Джеймс.
Глава 3
Простите меня за то, что пыталась сбежать с уроков, притворившись больной. Я понимаю, что это нехорошо, но решать задачи так скучно. И все же мне не следовало лгать, потому что теперь я и вправду больна, и лучше бы мне решать задачи. Няня говорит, что я получила по заслугам, но ошибается. Мне не дают ни печенья, ни чашечки шоколада. Только отвар из ивовой коры. Он ужасно горький.
Из переписки мисс Изабеллы Уэстон, восьми лет.
Письмо к гувернантке миссис Дэниелс с извинениями за выдуманную болезнь, которая вскоре обернулась правдой.
Апрель 1786 г.
Джеймс стоял спиной к лестнице, беседуя с одним из старых приятелей, когда Колдуэлл сделал объявление. Поэтому он имел возможность увидеть, как у некоторых бывалых мужчин одновременно отвисла челюсть. «Что за черт?» — подумал он и резко повернулся. И тут он почувствовал, как челюсть отвисла у него самого, и воздух с шумом исторгся из его груди при виде открывшегося ему зрелища. С лестницы спускалась женщина. Такой красавицы Джеймс еще не видел.
Силы небесные! Неужели это Изабелла? Джеймс встряхнул головой, пытаясь совместить свои воспоминания с потрясающей женщиной, представшей его взору.
Он невольно шагнул вперед, чтобы получше ее разглядеть. Аквамариновые глаза, обрамленные длинными ресницами, тонко очерченные брови того же золотистого цвета, что и собранные на макушке локоны.
Ее губы были необычайно соблазнительны, напоминая розовый бутон. Изабелла была очаровательна, мужчины не могли отвести от нее глаз.
Когда Изабелла достигла подножия лестницы, отец взял ее за руку и повел в плавном танце, открывая бал.
— Бог мой, даже без приданого стоило бы надеть на себя хомут, чтобы заполучить такую штучку к себе в постель, — смеясь, сказал Стимпсон.
Джеймса обуяла ярость. Он с трудом сдержался, чтобы не ударить кулаком этого ублюдка и бить его до тех пор, пока он не превратится в кровавое месиво. Но вдруг почувствовал, что кто-то тянет его за рукав.
Джеймс обернулся, готовый обратить свой гнев на любого, кто посмел вмешаться, и был обескуражен, увидев Генри, и так потрясен, что позволил без сопротивления увлечь себя на противоположную сторону зала.