Обещаю, больно не будет
Шрифт:
Рывком подаюсь ближе, хватаю её за шею и дёргаю на себя. Соприкасаемся телами. Прошивает волна жаркого электричества. Почти невыносимая, но такая отчаянно сладкая. Мне от неё и больно, и до одури хорошо.
— Ну и как, похвастаешься, чему научилась?
— Мечтай!
Я подаюсь ещё ближе. Мажу губами по её губам. Тело — сплошная раскалённая сталь. Но Истомина успевает отшатнуться от меня, пока я хватаю ртом лишь воздух. Но уже всё — переклинило!
Я хочу её!
— Фотки тоже не айс вышли, Басов, — змеёй шипит она, но высвободиться не пытается,
— Я был зол.
— Оу, тогда это многое объясняет, конечно. Вопрос снят, — смеётся, но как-то грустно. Так, что мне хочется втащить самому себе.
Но, чья бы корова мычала?!
Резко наступаю, делая несколько широких шагов на неё и заставляя её пятиться назад, пока мы не упираемся в столешницу кухонного острова. А дальше я больше не могу медлить. Подхватываю её под задницу и усаживаю на стол, вклиниваясь между её бёдрами.
Да, вот где я должен был быть!
Ловлю её лицо и зажимаю между ладоней. Её попытки вырваться — смехотворны. Во мне почти девяносто килограмм тренированной мощи. И она — комарик.
Глаза в глаза и что-то внутри рвётся от паники, которую я успеваю словить от её образа. Страх. Боль. Гнев. Отчаяние.
Соприкасаюсь с ней лбами.
И губами.
Искрит. По жести!
Дышим одним воздухом на двоих. Пытаюсь растянуть эти невыносимо острые мгновения, нажраться ими до отвала. Но не получается! Градус моего «хочу» только повышается.
Тихо, но зловеще шипит фитиль...
Давай, продолжай меня взрывать, девочка. Мне не больно. Мне нравится!
— Я не спал с Андрияновой, Вероника. А вот ты...
Хваткая ослабевает. Спускаюсь ладонями на её шею. Дрожу, предвкушая, как сладко это будет. И почти захлёбываюсь своим раем, но тут же изумлённо трезвею.
Меня резко отталкивают, и звонкая, хлесткая пощёчина прилетает по лицу.
Бам! А у комарика тяжелая рука, однако.
— Да, пошёл ты к чёрту, Басов! — кричит она.
Да, вот такие эмоции мне нравятся. Теперь отыгрываем до конца...
Ярослав
Хватаю её за шею, дёргаю на себя. Воздух тут же начинает опасно трещать вокруг нас, потому что мы снова соприкоснулись губами и нас закоротило. Вышибло одним махом все предохранители разом.
— Куда идти, Вероника? — шепчу я ей, чуть прикрывая веки и накачивая себя её запахом. Таким чужим. Таким родным.
Таким до боли нужным, чёрт возьми!
— Я не хочу никуда уходить. Моё место здесь. С тобой! Я так чувствую, — мажу губами по её губам, чуть прихватываю нижнюю, облизываю.
Теряю контроль над ситуацией! Меня кроет. И всё только потому, что она дышит именно так, как мне надо. И не отталкивает, а смиренно ждёт, что же я сделаю с ней дальше.
Я сделаю всё! У нас просто нет другого выбора.
Медленно веду языком по её губам, чуть прикусываю верхнюю. Слышу тихий всхлип. Оба жрём друг друга глазами в это мгновение. Сейчас я засуну язык в её рот, и она умрёт, так же, как и я — от кайфа.
— Что тебе нужно
— Мне нужно всё!
Медленно, так чтобы меня нельзя было обвинить в принуждении, я накрываю её рот своим. Сразу же толкаюсь внутрь. Жаркой вспышкой ловлю удар молнии в низ живота. Телу не хочется больше медлить, но мне жизненно необходимо растягивать эти мгновения бесконечно.
Я ждал этого годы.
Я имею право утопиться в своей персональной эйфории медленно. Со вкусом. Захлёбываться ею и просить ещё. А потом камнем опускаться на дно, разрываясь на куски от кайфа.
Наши языки переплетаются. На периферии растерзанного сознания я слышу свой стон и её тихий всхлип. Эти звуки — катализаторы. Температура между нами тут же прыгает на несколько градусов. Кровь вскипает. Лёгкие работают на износ. В черепной коробке гремят термоядерные взрывы. Сердце глохнет, но почти тут же словно срывается с цепи, пытаясь проломить рёбра своими сокрушительными ударами.
Но это просто ничтожные препятствия на пути к тому, чего я ждал долгие три с половиной года!
Не в состоянии более выдерживать этот томительный, неторопливый темп, я наконец-то в полную силу врезаюсь в девчонку. Толкаюсь в её рот, вылизываю, с рыком прикусываю губы. Руки тоже уже не остановить.
Я сорвался с цепи. Дорвался!
Пуговицы её блузки всего за несколько коротких, но жарких мгновений выскальзывают из петель. Что-то с терском рвётся. Но я не обращаю на это внимание, устремляя быстрый, но жадный взгляд на её белоснежный кружевной лиф.
Крыша окончательно отъезжает.
Сколько раз я фантазировал, представляя Истомину вот в таком виде перед собой? Не счесть! Но реальность превосходит все мои ожидания. И меня окончательно взрывает!
Бам! Бам! Бам!
Нет больше Ярослава Басова. Есть какой-то дикий зверь, который дрожит от нетерпения, чтобы разорвать свою долгожданную жертву на куски!
Наш поцелуй уже сложно назвать таковым: я просто беру то, что принадлежит мне. Только мне одному! Заваливаю Истомину на столешницу, задираю юбку. На минуту впадаю в кому от небывалого наслаждения просто прикасаться к шелковистой коже её бёдер. И между ними. Руками разрываю на ней трусики...
Смотрю на неё и меня прибивает ликованием. Вероника выгибается в моих руках. Веки подрагивают. И она лежит вся передо мной готовая. Ко всему!
Пока достаю из кармана пакетик с защитой, целую её бесконечно. Везде! Ласкаю. Поджигаю. И сам не могу дождаться, когда же мы вновь упадём в рай. Накручиваю на свой кулак её волосы, приподнимаю к себе.
Снова ненасытно целую, красноречиво толкаясь ей между ног. Ловлю несколько невыносимо сладких судорог по телу. И хочу ещё! Мне мало!
— Истома! — рычу, разрывая пакетик зубами. Сердце за рёбрами отбило своё и теперь лишь поскуливает где-то в углу, умоляя меня не останавливаться и убивать его полностью. Пока оно окончательно не остановится от кайфа.