Обещаю, больно не будет
Шрифт:
— Ты выпустишь меня отсюда?
— Нет! — вконец психанул я.
— Ну, ок, — зашла в мою спальню и закрыла дверь. На замок.
Охрененно поговорили. Вообще атас!
Глава 22 – Ближе!
Ярослав
Бесит!
Девчонка эта несговорчивая. Колючая. Ситуация тоже нереально взрывает. Чувствую внутри себя какую-то адовую воронку, которая грозится засосать меня со всеми потрохами и перекрутить в фарш.
И ничего не понятно, кроме того, что Истомина готова умереть
Сажусь за стол и прикрываю глаза. Сглатываю. И ещё раз на репите прокручиваю воспоминания того, как прикасался к ней на чёртовой столешнице. Как она тихо стонала в моих руках. Как глубоко и рвано дышала. Как горела её гладкая, совершенная кожа. Как она вся покрывалась мурашками нетерпения и предвкушения.
Мне не могло всё это привидеться. Вероника была со мной на одной волне. Была, чёрт возьми!
Тру лицо ладонями и делаю несколько быстрых, но глубоких вдохов. Не отпускает — я будто пьяный в дугу. Руки до сих пор неудовлетворённо трясутся, пребывая в бешенстве оттого, что у них забрали вожделенную игрушку.
Они хотели играть дальше.
Я хотел!
Встаю со стула и целенаправленно иду к двери, за которой скрылась Истомина. Стою перед ней, как заправской дебил, минут пять, если не больше. Поднимаю голову к потолку и жду, когда же на меня снизойдёт озарение, что же делать дальше.
И ни хрена!
Ладно, добро пожаловать на шоу «Импровизация», мать её ети!
Стучу два раза в дверь и открываю рот.
— Вероника! Выйди..., — хмыкаю про себя и добавляю, — пожалуйста.
Тишина. С минуту жду от неё ответ и собираюсь уже стучать вновь, как слышу её тихий голос.
— Что-то как-то нет желания, Ярослав. Не обессудь.
— Но ты ведь голодная! Руку даю на отсечение, что ты весь день ничего не ела. Ведь так? — и да, это не просто удобоваримая причина выкурить её из комнаты. Мне реально невыносимо от одной мысли, что она до самого утра будет мучиться от без маковой росинки во рту.
Да, я выкрутил ей руки, заперев рядом с собой в одном периметре, но чудовищем быть не хотел.
— Бывают в жизни огорчения.
Вздыхаю, закатываю глаза и тихо матерюсь заковыристо, но всё-таки пытаюсь вновь штурмовать её неприступные стены.
— Я буду молчать. Слово даю, Вероника. Поешь, пожалуйста. Я старался, готовил для тебя.
И я уж было приготовился к долгой осаде и длинным речам, как неожиданно в полнейшем шоке услышал звук проворачиваемой завёртки замка. Дверь открылась и передо мной предстала равнодушная и безмятежная Истомина.
Вот так — меня колошматит от её близости и желания вновь прикоснуться. Хотя бы кончиками пальцев. А у неё покерфейс.
— Назло трамваю пешком ходить не собираюсь. Но на слове тебя поймала, Басов.
Высказалась и горделиво побрела к столу, за который тут же уселась и принялась есть. Ну а я к ней припустил.
А у самого миллионы вопросов в голове крутится. Конечно, на многие из них я уже знал ответы: где и на кого она учится, подрабатывает, что делает в свободное время. Но мне отчего-то было нужно знать намного больше. Например, всё. И не раскалёнными щипцами из неё информацию выковыривать, а чтобы она сама мне всё рассказала, как тогда на маяке.
А я бы лежал, смотрел на неё, слушал тихое повествование и пёрся оттого, что она рядом.
Ментальную отрезвляющую оплеуху я втащил себе сразу же после этой финальной мысли. Ужаснулся! На минуту до чёрных мушек перед глазами захотел выкинуть отсюда эту девчонку, которая в кратчайшие сроки смешала мои мозги в крутую пену, как в блендере. И куда меня вообще понесло?
Но время шло, а я, как сидел, таращась на Веронику во все глаза, так и остался. А она просто ела, без жеманства и кокетства, технично орудуя приборами, а я весь вскипал. Везде!
Ибо Истомина превратилась в ходячий секс, чёрт бы её побрал.
Доедает рыбу, кивает в знак того, что вкус она оценила по достоинству. Допивает бокал вина. Откидывается на спинку стула и смотрит в бесконечные сумерки. Думает о чём-то, едва хмурясь. Красивая настолько, что глаза слепнут.
Психую. Встаю и принимаюсь убирать со стола. Складываю тарелки в посудомойку, доливаю вина и когда уже достаю из морозилки мороженое, вижу, что Вероника вновь спешит укрыться с моих глаз.
— Останься, — кидаю я ей уже в спину, чувствуя, как у меня самого тарахтит в груди.
Не хочу, чтобы она уходила. Категорически!
— Зачем? — чуть поворачивается в мою сторону, но на меня не смотрит. Закрыта полностью, руки прячет в карманах своей юбки. И губы по-прежнему поджимает недовольно.
— Можем посидеть на террасе. Допьём вино, поговорим на нейтральные темы.
— Прости, но я не хочу говорить с тобой ни на какие темы, Ярослав, — чуть ведёт плечом, и я с защемлением всех нервов в организме понимаю, что она не лукавит. Все так и есть.
Внутри меня вспыхивает иррациональная паника. Та самая, которую я уже испытывал дважды в своей жизни: первый — когда умер отец, второй — когда умерла мать. И я остался совсем один, никому не нужный пацан, которого футболили все кому не лень.
Это потом я внушил себе, что мне на всё и всех насрать. А тогда мне было тупо больно.
Вот и сейчас я чувствовал то же самое и сам себя за это ненавидел. Потому что Истомина была моим прошлым уже давным-давно, и я не планировал что-либо менять на этот счёт.
— Кино? — зачем-то бросаю я новое предложение особо уже и не рассчитывая на положительный ответ. Но она и здесь умудряется меня удивить.
— Кино давай. Но молча, Яр.
— Ладно.
Она возвращается и усаживается на диван. Спустя минут пять я передаю ей на подносе мороженое со свежими ягодами и ещё бокал охлаждённого вина.