Обитель чародеев (Белгариад - 4)

Эддингс Дэвид

Кузнец широко улыбнулся, наклонился и раскрыл мешочек.

– Положи туда, Миссия, - ласково сказал он.
– Мы завяжем его крепко-крепко, чтобы он больше не развязывался.

Мальчик охотно сунул камень в кожаный мешочек.

– Миссия, - с серьезным видом заявил он.

– Я тоже так думаю, - не стал возражать ему Дерник. Он затянул завязки и привязал мешочек к куску веревки, которой был подпоясан мальчик.
– Ну вот, порядок, Миссия. Теперь не выпадет.

Миссия внимательно осмотрел мешочек, потянул узел два-три раза, как

бы пробуя его на прочность, а затем счастливо засмеялся, обнял Дерника за шею и поцеловал в щеку.

– Он хороший, - засмущался кузнец.

– У него совершенно чистая душа, - прибавила тетя Пол, склоняясь над спящим Белгаратом.
– Он не различает добро и зло, поэтому все в мире для него хорошие.

– Интересно смотреть на мир такими вот глазами, - задумчиво произнесла Таиба, гладя улыбающегося ребенка.
– Ни огорчения, ни страха, ни боли - одна лишь любовь ко всему, что видишь, так как веришь, что все кругом хорошо.

Релг, услыхав это, сердито взглянул на них. Беспокойное выражение, которое блуждало на его лице с момента освобождения рабыни, уступило место новому исступлению, которое и прежде его не оставляло.

– Чудовищно!
– задыхаясь, произнес он. Таиба резко обернулась, пылая негодованием.

– Что может быть чудовищного в счастье?
– почти закричала она, обнимая мальчика одной рукой.

– Мы здесь не для того, чтобы быть счастливыми, - ответил фанатик, избегая смотреть ей прямо в глаза.

– А для чего?

– Служить нашему богу и избегать греха.
– Он продолжал смотреть в сторону, но голос уже звучал не так уверенно.

– Ну и что? У меня нет никакого бога!
– взорвалась Таиба.
– Да и у этого ребенка, наверное, тоже. Стало быть, если тебе все равно, то мы постараемся быть счастливыми... Ну а если при этом немного согрешим, что из того?

– У тебя нет стыда!
– выдохнул он.

– Я такая, какая есть! И не собираюсь извиняться. Больше мне нечего сказать.

– Мальчик, - набросился Релг на ребенка, - немедленно отойди от нее.

Таиба с перекошенным лицом выпрямилась и вызывающе спросила:

– Что это ты задумал?

– Я борюсь с грехом везде, где его зрю!

– Грех, грех, грех! Это все, о чем ты думаешь?

– Он - моя постоянная забота. Я восстаю против него повсюду.

Она рассмеялась.

– Как скучно. Неужели ты не можешь придумать для себя занятие поинтереснее? О, я забыла... Ты еще молишься, не правда ли? Все эти вопли и завывания к богу о том, насколько ты порочен. Мне кажется, что твой Ал ужасно от тебя устал. Ты так не думаешь?

Охваченный яростью, Релг погрозил кулаком.

– Никогда не смей упоминать имя Ала!

– Ты ударишь меня, если я это сделаю? Меня били всю жизнь. Давай, Релг. Почему бы тебе не ударить меня?
– Она подставила свое грязное лицо.

Рука Релга беспомощно опустилась вниз.

Почувствовав свое превосходство, Таиба поднесла руки к вырезу серого грубого платья, которое дала ей Полгара.

–

Я могу помешать тебе, Релг, - угрожающим тоном произнесла она, принимаясь расстегивать платье.
– Следи за мной. Впрочем, ты и так не спускаешь с меня глаз... я заметила, как жадно ты на меня смотришь Ты вправе называть меня разными нехорошими словами и говорить, что я порочна, но следи за мной. Смотри лучше и не пытайся опустить свои глаза.
– Она расстегнула почти все пуговицы.
– Если ты без греха, мое тело не должно тебя волновать.

Глаза Релга полезли на лоб.

– Мое тело не волнует меня, - продолжала Таиба, - но оно не дает покоя тебе. Признайся, что это так. Кто же из нас двоих порочен? Ты или я? Я могу утопить тебя в грехе в любое время, если захочу. Для этого мне требуется только вот что.
– И с этими словами она распахнула платье.

Релг быстро отвернулся, хватая ртом воздух.

– Тебе не хочется взглянуть, Релг?
– с насмешкой бросила она фанатику.

– У тебя имеется грозное оружие, Таиба, - поздравил её Силк.

– Это единственное, что у меня было в клетках рабов, и я научилась им пользоваться при случае.
– Она тщательно застегнула платье на пуговицы и снова как ни в чем не бывало повернулась к Миссии.

– Что за шум?
– послышался слабый голос Белгарата, приподнявшего голову на своем ложе, и все повернулись в его сторону.

– У Релга с Таибой состоялась небольшая теологическая дискуссия, усмехнулся Силк.
– Аргументы, надо признаться, использовались очень интересные. Как ты?

Но старый человек опять впал в забытье.

– Уже хорошо, что он очнулся, - заметил Дерник.

– Пройдет несколько дней, пока он встанет на ноги, - сказала Полгара, прикладывая ладонь ко лбу Белгарата.
– Он еще очень слаб.

Гарион проспал почти весь день на каменистом полу, прикрывшись одеялами. Когда холод и острые камни, упиравшиеся в ребра, заставили его проснуться, было довольно поздно. Силк, оберегая покой остальных, сидел у края оврага, уставившись на черный песок и сероватые солончаки. Осторожно пробираясь к выходу, Гарион заметил, что Миссия спит на руках у тети Пол, и ревность опять кольнула его в сердце. Проходя мимо Таибы, он услышал, как она что-то бормочет, но, бросив на неё взгляд, Гарион понял, что она разговаривает во сне. Бывшая рабыня лежала недалеко от Релга, и во сне её рука непроизвольно тянулась к спящему алгосу.

На узком лице Силка не было заметно признаков усталости.

– Доброе утро, - тихо проговорил он, - или добрый вечер.

– Ты когда-нибудь устаешь?
– вполголоса спросил Гарион, чтобы не разбудить спящих.

– Я поспал немного.

Вскоре к ним присоединился Дерник, позевывая и протирая глаза.

– Я сменю тебя, - сказал он Силку.
– Ничего не заметил?
– Он прищурился, глядя на садившееся солнце.

– Наведывались мерги, - ответил Силк.
– Милях в двух южнее. Я думаю, они напали на наш след.