Обитель душ 2. Эфемерность величия

Карпо Катти

— Поговори у меня тут. — Моник повертела в руках многострадальный букетик, мечтательно понюхала один из готовых вот-вот отвалиться бутонов и кинула его через плечо. Дамский визг и звук бьющегося стекла оповестил, что букетик закончил свой полет на чьем-то столе. — Да, жениха хочу. А что? Женщина я хоть куда, просто загляденье, а характер — мечта!

— Самореклама — признак отсутствия скромности, — невинно ухмыляясь, заметил Чичо.

— Ребенок. — Моник смерила парня сердитым взглядом. — Где там мой веник?

—

Ну, веник — не шипы, — воодушевился Чичо.

— Я соберу все свои букеты с розами, сложу в кучу и кину тебя на нее, — серьезно пообещала Моник.

— Не, как-то не особо это ошеломляет мое воображение.

— Голым.

— Ой.

Кармель под столом легонько толкнула Зарину ногой.

«Не обращай на них внимания».

«Мне по фиг», — движение плечами вверх-вниз.

— Кстати, раз уж мы дошли до пикантных тем. — Лулу уперся локтем на стол и устроил на раскрытой ладони щеку. — Заявляю во всеуслышание: ни в жизнь больше не пойду с тобой закупаться продуктами, Моник.

Раскрасневшаяся, а оттого похорошевшая владелица кабаре оторвалась от созерцания Чичо, внезапно забеспокоившегося за сохранность своих телес, и обратила свой удивленный взор на племянника.

— А что не так, Лулу, детка? — простодушно спросила она.

Юноша кинул быстрый взгляд на Зарину, потом на Кармель и, глубоко вздохнув, выпалил:

— Днем мы ходили затариваться на Центральный рынок. Сначала все было нормально и беды ничего не предвещало, но внезапно Моник сорвало крышу, и в толпе она начала лапать... кхе-кхе... седалище впереди идущего парня.

— Задницу, — уточнила Зарина.

— Ох, дай лапу, пацаненок! — присвистнул Чичо, и Зарина хлопнула по подставленной ладони. — Наш человек! Тьфу на этих аристократов. Мы люди простецкие и говорим по-простецки.

— Моник, — Кармель с трудом сдерживала смех, — ты что, его за это самое и схватила?

Владелица кабаре совершенно не выглядела смущенной.

— А что? Когда я вижу молодую упругую попку, не могу удержаться. — Моник подняла руки и игриво пошевелила пальчиками.

Лулу страдальчески закатил глаза.

— А я-то почему должен страдать от твоих приступов вожделения? Подумать только, моя тетя лапает на глазах у общественности парня моего возраста! Он тебе в сыновья годится! Стыдоба!

— Теперь ты меня понимаешь. — Чичо, перегнувшись через стол, участливо похлопал друга по плечу. — Ты-то с ней лишь один раз в народ выбирался, а я на такие прогулки каждую неделю выхожу. И пунктик с приставанием к незнакомым юным особям мужского пола на повестке дня у нее числится с четким постоянством. Каково мне, думаешь?

Кармель опустила голову. Пара локонов упала на ее щеки. Зарина видела, что девушка еле-еле сдерживается, чтобы не захохотать в голос.

— Да и еще одно. — Лулу слегка покраснел. — В толпе немудрено было ошибиться, и тот парень... ну, в

общем. он решил, что это я его.

— ТЫ?! — похоже, голос Чичо прозвучал громче музыки. Половина клиентов повернулась к их столику. — И что он сделал?

— Он сказал. — Лулу спрятал глаза. — Короче говоря, на свидание пригласил.

— ТУШЕ! — Чичо с хохотом повалился на стол, чуть не столкнув разом все стаканы. Кармель заливалась рядом. — Он что, из этих?

— Из этих, из этих, — передразнил Лулу. — Знаешь, как мне обидно.

— А знаете, как МНЕ обидно? — вмешалась Моник, поджимая пухлые вишневые губки. — Я такая вся роскошная, а горячие парни выбирают моего несовершеннолетнего племянника!

Тут уж и Зарина прыснула, в порыве чувств стукнув кулаком по столу.

— Нет, Лулу, тебе повезло, что парень оказался любителем таких дел. — Чичо вроде и утешить старался, но гаденькая улыбочка с его губ так и не сползла.

— Да, а то бы побили тебя, братец, так, что на теле живого места бы не осталось, — подхватила Кармель.

— Нет, Лулу бы отделался легким испугом. Он же у нас, как говорит леди Кармэн, господин «прелестное личико». — Чичо приподнял пальцами уголки собственных губ. — Стоит Лулу улыбнуться, и любое сердце растает. И даже холодное сердце какого-нибудь злобного громилы-вышибалы. Ставлю три сотни, что Лулу выжил бы, даже если бы тот облапанный парень оказался конченным натуралом.

— Ставлю четыре сотни, что в этом случае меня прихлопнули бы как букашку, — проворчал Лулу и залпом осушил свой стакан. — И вообще, давайте закроем дискуссию. Я не виноват, что у меня конструкция тела такая худосочная, а мускулы никак не появляются!

— Не переживай, детка. — Моник обошла стол и обняла Лулу. — Мой дед тоже был худеньким шпингалетом, но бабушка все равно находила его привлекательным.

— Вы слышали? — мрачно поинтересовался Лулу. — Она назвала меня «шпингалетом».

— Это называется качественной подначкой, — хрюкнул Чичо и, схватив свой стакан, стоящий рядом со стаканом Кармель, исполнил короткую резвую композицию скрипучих пальцев. — Это в честь несравненной зазнобы всех местных почтенных господ, которая за словом в карман не лезет, — Моник Бонне!

— Благодарю, конечно. — Моник оправила платье. Ее движение привлекло внимание с полдюжины посетителей-мужчин. — Я с уважением отношусь к их милым жестам в виде букетов и постоянных подарков, но, увы, мое предпочтение — юные прекрасные создания с упругими попками.

— Да, вряд ли присутствующие здесь почтенные господа могут похвастаться упругостью своих «изюмов», — со всей серьезностью закивал Чичо. Кармель молча поддакнула, попав в ритм кивания Чичо.

— Боже правый. — Лулу вытер лоб тыльной стороной ладони. — Какого черта я обязан дискутировать с вами на тему качественности чьих-то частей тела?