Обитель Неудачников
Шрифт:
Долго и напыщенно приветствовал всех с новым учебным годом глава администрации посёлка. Вторым выступал директор школы. Он выражался более понятными и доступными словами, первым делом поздравил всех, затем представил нового учителя физкультуры, отметив её достижения в спорте.
Новоиспечённая училка была встречена криками и аплодисментами. Она зарделась, не ожидая подобной реакции. Потом слово взяла завуч, строгая возрастная дама. Она напомнила о правилах, установленных в школе, конкретно которые, слава богу, не стала сейчас перечислять и дала команду на первый звонок.
Самый здоровый старшеклассник по традиции посадил на плечо крохотную первоклашку в огромных бантах, а та колокольчиком известила о начале занятий. Ученики потянулись в классы, зрители стали расходиться. Ко мне подошёл Матвеев:
– В два
– И?
– Твоя задача по окончании его развезти преподавателей по домам.
– Я должен?
– А кто? Кому как не представителю власти сделать это? Тебя они, пьяные, обязательно слушаться будут. Часам к шести-семи вечера будь готов.
– А попозже они не догадались начать?
– уточняю я, - Чтобы расходиться попозже. Дети же могут увидеть. Какой пример им?
– Можно подумать, что дети не узнают. Это посёлок. А что до примера? Алкоголизм и бытовое пьянство - согласен, пример не самый лучший. А вот искреннее празднование начала любимой работы разве можно осуждать?
Сила софистики, попробуй, возрази.
До вечера выпадаю из активной жизни посёлка. А после шести начинаю развозить учителей после корпоратива. Стократ оказался прав Матвеев - местная интеллигенция безоговорочно слушалась меня, как милиционера. Правда, доставало навязчивое желание каждого захмелевшего педагога обязательно выпить со мной. Некоторые из учителей как то - математик со своей новой женой ушли на своих двоих. Остальных пришлось развозить на джипе, любезно предоставленным директором консервного завода. Свою хозяйку Семёновну с её подружкой Верой Павловной я, конечно, не забыл. Сопроводил до своей новой квартиры и новую физручку. Олимпийскую чемпионку накачали в хлам. Похоже спортсменка совсем не знакома с алкоголем. Общий нервоз от внезапно рухнувшей жизни плюс три рюмочки водки сделали своё. До квартиры пришлось нести её на руках. Положил её на кровать и тут же ушёл. Вовремя. Тут же на мобильник позвонила Катенька, поинтересовалась, где я есть? Вот языки, стоило взять пьяненькую женщину на руки, уже настучали. Доложился где я, что делаю и клятвенно пообещал после окончания учительского корпоратива заскочить к ней. Что после всей суеты с преподавателями я и сделал, дабы делом доказать Катеньке, что адьюльтера не было.
Утром я поинтересовался у слегка помятой хозяйки, как же они сегодня будут уроки вести?
– Никак, - от души хлебнув рассола, ответила Ольга Семёновна, - Какое сегодня?
– Второе.
– Второго сентября мы традиционно не работает. Мы не работаем и школа соответственно.
– ???
Видя моё искреннее изумление на лице, она поясняет:
– Ну, что в этом такого. Разве так не лучше?
– А дети?
– Что дети? Когда их лишние выходные огорчали? В Болгарии вообще учебный год с 15 сентября начинается. И ничего. Их дети не тупее наших. Вообще, всё от программы зависит и от учителей.
Что за человек моя хозяйка, и опять она права.
ГОСТИ
О! Гости у нас бывали разные. О спортсменах-теннисистах физрука Леонова вы уже знаете. Эти оставались в Царёво надолго, от двух недель и дальше, жили себе тихо, по квартирам, как и я. Им, затренированным Сергеичем, не хватало сил безобразничать.
Кто ещё? О модельерах я вам уже рассказывал, Самые именитые были здесь в мой первый день в Царёво. Больше я здесь их не видел. Зато дам, приезжающих к нашей Нинке-модельерше, заказывать себе наряды, было предостаточно. Если у ДК стоит крутая иномарка, девять из десяти это приехали к ней. Среди них теледивы, партийные дамы, бизнесвумен. Сиди Кодовахина в Москве денег бы имела ну не хуже Зайцева. А, может, и здесь она имеет. Машина у неё тоже не для бедных - свеженькая Вольво. И тем не менее, как и все, в уборочную пору, Нинка работала наравне с другими в поле. Всё-таки определённый вид тараканов присутствовал в головах местных гениев. Когда приходило время убирать урожай, всем миром работали на полях, как в настоящей обители, готовясь к зиме. Выходили все: правление, школа, медики, пенсионеры. Ходили все, никто не стонал, не скулил, не отлынивал. Как при социализме. Сам я подобного не застал, а вот мать с теплом вспоминала, что, будучи
Значит, пошить новые наряды на кинофестиваль или на презентацию, приезжали к модельерше. Машину починить, обращались к Игорю Васильевичу, нашему автомеханику. Частенько к нему дорогущие иномарки на эвакуаторах доставляли. Сопровождали их такие типы, с которыми не то, что спорить, дышать одним воздухом опасно. Попробуй за авто таких взяться и не починить, а, не дай бог, до конца доломать, закопают тут же в яме. А Игорь ничего, брался. Машины, привезённые сюда на эвакуаторе, отсюда уже своим ходом укатывали.
– За что автомеханик сидел?
– поинтересовался я у всезнающей хозяйки.
Именно его фамилию среди бывших осуждённых жителей Царёва я видел в тетрадях Кузьмича.
– Игорёк то?
– переспрашивает Семёновна, - Было дело на сто тысяч. В своё время он свой автосервис имел, не здесь, в одной из областей. Хороший сервис, в котором даже обслуживался парк автомобилей областной администрации. Денежки, уважение имел. И вот как-то притащили ему под вечер на ремонт иномарку со следами крови на капоте. Приказали быстренько, быстренько к утру поправить и покрасить автомобиль. В битой иномарке Игорек узнал машину дочки одного из областных рулей и вместо того, чтобы срочно делать машину, вызвал на место журналистов, а потом полицию. Деваха, оказывается, совершила наезд со смертельным исходом и скрылась. Ему этого не простили. Дали фас полиции и налоговикам. Те взяли "под козырёк" и быстренько сфабриковали дело на него. А что? Достаточно одной "левой" накладной, чтобы впаять статью за подделку документов. Так, что пришлось посидеть Игорьку от звонка до звонка.
– Что так?
– удивляюсь, - Буйный он? Нарушения имел?
– Если бы. Из тюрьмы хороших автомехаников по УДО не отпускают. Кто ж начальству личные авто чинить будет, главное бесплатно?
– А как он здесь оказался?
– спрашиваю.
– Умные люди посоветовали. А, может, и наш Матвеев подсуетился. Всем в хозяйстве нужны умелые руки. Игорька-то на родине уже ничего не держало, разорили его, жена ушла. Он попытался было опять своё дело начать, стали палки в колёса ставить. Чиновник-папа то никуда не делся. Всё простить не мог.
– А дочка?
– А дочку "золотую" так и не посадили. Ноги вовремя раздвинула, залетела и ей, учитывая её беременность, отложили исполнение приговора на 14 лет.
– Да, ладно, - не верю, - разве такое можно?
– Покопайся в интернете, было такое. Это ж по-нашему. А за 14 лет забудут, что её судили когда-то. Обрати внимание, что ни одной судейской машины или тачки какого мажора в гараже Игорька не увидишь.
А вот наш художник Лёня, в отличие от остальных гениев, был из коренных Царёвцев. Видимо здешняя атмосфера всеобщего творчества раскрыла в нём дар живописца. К нему приезжали заказывать портреты. Как вы могли уже догадаться, человеку с улицы сюда было не попасть. На КПП, что стоял на дороге, жёстко отсеивали случайных людей. Сам видел и вам рассказывал, как нахлобучили то ли депутата, то ли чиновника, пожелавшего "с ходу" проскочить к нам.
Как узнавали о Лёне, для меня было загадкой. Да, он выставлялся и в Москве, и в Рязани, и в Калуге, его работы входили в кое-какие альбомы, но этого мало для известности. К тому же он почти не пользовался интернетом, не занимался саморекламой и, тем не менее, о нём знали. Не часто, но клиенты у него были. Те из нуворишей, кто попримитивней, бегали за придворными живописцами. Для них подпись на портрете была важнее самого портрета. А тот, кто ценил настоящее искусство и мысль, правдами и неправдами старался попасть к нашему Лёне. Заказавший у него портрет порой обалдевал от предложенной художником трактовки, потому как мог оказаться вдруг Соловьём-разбойником, кентавром с клеймом на крупе, русалкой или Ван Гогом с отрезанным ухом. Его картины завораживали цветом и композицией. А каждый сантиметр полотна, каждый предмет на нём нёс определённую смысловую нагрузку. Разглядывать его картины всё равно, что разгадывать ребусы с двойным или тройным подтекстом. Слушать самого Лёню можно часами, смотреть его картины тоже. И тем не менее он нисколько не задавался: