Обитель Неудачников
Шрифт:
– Понял, - киваю.
– Пока жить будешь у Ольги Семёновны, улица Мичурина, дом четыре. Поезжайте сразу, обустраивайтесь, она вас ждёт.
– Чего там?
– недоумеваю, - Я рассчитывал на отдельное жильё, по крайней мере на комнату в общежитии.
– Готовить себе тоже сам будешь?
– ухмыляется Матвеев, - Столовая у нас, слава богу, имеется. А по утрам и вечерам? Яичницей да пельменями спасаться? Надолго ль хватит? Если не хочешь к сорока годам лечить язву, не возражай.
Молчу. Не начинать же в самом деле службу с приверед? Ладно, пусть будет так. Там дальше разберёмся. Замглавы принимает моё молчание за безоговорочное согласие.
–
Отец улыбается словам Матвеева. Похоже, ему это нравится.
– Да, - продолжает инструктировать Геннадий Александрович, - Хоть ты официально и числишься за МВД, фактически подчиняться будешь только мне. Наш глава поселкового совета в дела особо не лезет. Проявляй уважение к нему, но ни во что не посвящай, отчитывайся только мне.
– Так точно.
– И ещё, - продолжает наставлять Матвеев, теперь уже в качестве начальника, - В костюме не ходи, из-за него в тебе за километр фобоса видно. Ходи в форме. Так народу понятней. Считай это своего рода маскировкой. Ну, сейчас иди устраивайся, а вечером приходи сюда в ДК. Сегодня праздник будет. Народу представлю тебя и за порядком заодно приглядишь.
– А что за праздник?
– спрашиваю.
– Провожаем выпускников на учёбу. Традиция такая.
– Любопытно, - роняет отец.
– Можете остаться, будет интересно, - приглашает его Матвеев, - Кстати, чуть не забыл, Ромуальдовну не трогай.
– Кого?
– само собой не понимаю я.
– Самогонщицу нашу, Щекочиху. Она, так сказать, наш колорит. Самогон её высшей пробы, любим нашими гостями. Не трогай её. Пока всё, а там дальше по ходу разберёшься.
Пожав руки, расстаёмся. Мы с отцом и мамой едем устраиваться.
Ольга Семёновна, к которой я был приписан на постой, жила в начале улицы в своём доме с прилегающим к нему садом. Мило и пасторально. Самое главное, что и моя будущая комната, и сама хозяйка, полная женщина, годами за шестьдесят, понравились маме. Ура! Значит не будет донимать отца, что сослал сына за сто первый километр, в глушь, неизвестно к кому. Самые мои большие страхи типа - туалета на улице и общественной бани по субботам не оправдались. У хозяйки имелась ванная комната с евроремонтом и отдельной душевой кабиной. Ничего ж себе домик в деревне! Туалет тоже имелся в доме, отделанная кафелем чистенькая комнатка. Причём всё сияло идеальной чистотой, как в рекламе чистящих средств. Моя комната, хоть и небольшая, зато с высокой кроватью и самой настоящей периной. Сойдёт на первое время. Всё, остаюсь!
Родители уехали, нагруженные подарками с огорода хлебосольной хозяйки. По отцу не видно, зато мать, кажется осталась довольной. Мы с хозяйкой проводили их. Как только машина отца скрылась с глаз, Ольга Семёновна позвала меня в дом:
– Пошли пообедаем.
Вежливо отказываюсь, мол ещё не голоден, а хозяйка и слышать не хочет:
– Зря что ли готовила? Как только Матвеев предупредил, что у меня квартирант будет, я и давай стараться.
Произношу на мой взгляд дежурную фразу:
– Я рассчитывал на отдельное жильё. Мне как-то неловко стеснять вас.
– Оставь, - отмахивается Ольга Семёновна, выставляя тарелки на стол, - Знаешь самую страшную болезнь старости?
Отрицательно мотаю головой.
– Одиночество, - произносит она, - Человек - существо социальное. Ему общение требуется.
И тут
Вообще Семёновна оказалась полезной тоже. От неё я узнал, что где находится в посёлке, кое-что о местной иерархии. Главу администрации за главного в народе не принимали. Правил здесь в статусе серого кардинала Матвеев, тот самый, что инструктировал меня. Она же рассказала, что в посёлке имеется фельдшерский пункт, считай больница, пояснила она, школа, детский садик, несколько магазинчиков и конечно же Дворец Культуры.
– А почему он такой здоровенный, как в большом городе?
– поинтересовался я.
Ответ был прост и естественен:
– Так творческого люда хоть отбавляй, вот и построили побольше, чтоб на всех хватило.
Действительно, как это самому в голову не пришло?
После обеда, вместо того, чтобы, подремать по совету хозяйки, дабы жирок завязался, прошёлся по посёлку. Видел и школу с замечательным стадионом, и детский садик, заглянул и в фельдшерский пункт - одноэтажное строение.
Надо отметить, все встречные здоровались со мной. Думаю, не из-за формы на мне, просто народ здесь вежливый. По крайней мере, ни одной неприятной гримасы при появлении человека в форме полиции я не заметил. Хотя, надо сказать, я чувствовал себя не в своей тарелке. В академии нас учили не выделяться, сливаться с окружающими, а тут я вот он весь в форме, за версту видно. К тому же я к ней ещё не привык. Надо было хотя бы дома её поносить. Мне казалось, что она то там прихватывает, то здесь тянет, а тут вообще висит, приходилось постоянно поправляться. Это раздражало. Как её носят миллионы полицейских? И вообще, мне казалось, что эта форма шла мне как корове седло.
Местный пункт правопорядка располагался прямо в центре посёлка, за Дворцом Культуры. Это был небольшой домик на две комнаты. По-царски, если судить по городским меркам. В городе выделят участковым комнату где-нибудь на первом этаже, сиди и радуйся. А тут целый домик. Хочешь живи в нём, хочешь девок води. Кстати, диван здесь имелся. А ещё от прежнего участкового целый угол пустых бутылок остался. Возможно конфискант, методично уничтоженный. А ещё кардинал-Матвеев предупреждал, чтоб не пить. Выходит, можно, только тихо и под кроватью.
В чуланчике, среди какого-то хлама, видимо бывших вещдоков, нашёл мешок, сложил туда бутылки Кузьмича, поставил на выход. За три дома отсюда видел контейнер для мусора. Будем надеяться, своего хрустального наследства Кузьмич не хватится.
Затем я набрал ведро воды, взял швабру и вымыл полы. В принципе надо было бы предварительно отловить какого-нибудь забулдыгу и заставить его сделать это за меня. Так принято на всех оперпунктах нашей необъятной России. Но, во-первых, где его сейчас возьмёшь, этого самого забулдыгу. Во-вторых, и самому помыть полы было не в лом. Два года в казарме и папа-генерал, не терпящий прислуги дома.