Обладание Лили
Шрифт:
Но единственное, что выходит из моих уст, это «Почему?»
Маршалл закашливается и сплевывает. Я готовлюсь, ожидая услышать… что? Последний смертельный удар? Предсмертные конвульсии?
Я определенно не ожидаю, что Маршалл попытается ответить мне после всего, через что он прошел.
— Лили, я бы никогда не продал наших…
Все, что он пытался сказать, прерывается влажным чавкающим звуком. А затем он просто булькает.
Потом раздаются звуки ударов.
Затем все стихает. Единственное, что я слышу – это собственное
Готово?
Это все?
— Он сдох, — хрипит Люцифер.
Внезапно меня охватывает сильнейшая волна печали.
Маршалл мертв, он действительно мертв.
— Не плачь по нему, — говорит мне Люцифер, обнимая меня. Из-за своих рыданий я даже не слышала, как он подошел. — Не трать на него свои слезы. Он их не заслуживает.
Я плачу не только по Маршаллу, я плачу по всем нам.
Люцифер поднимает меня на руки и выносит из комнаты пыток. Я отчаянно цепляюсь за него, пряча лицо на его плече и обнимая за шею.
— Все кончено? — узнаю я голос Джеймса.
— Да, пусть кто-нибудь уберет комнату, — отвечает Люцифер.
— Что делать с телом?
— Сохрани его. Это сообщение, — руки Люцифера сжимаются вокруг меня, когда я начинаю сползать. — Как дети?
— Они в безопасности, в укрытии. Я послал сообщение, но они не выпустят их, пока вы не появитесь лично. Она в порядке?
— Да. Это был долгий день, Лили очень устала.
Люцифер выносит меня в день. Это странно, такое ощущение, что сегодня произошло столько всего, что уже должна наступить ночь. То, что происходило в этой комнате, должно происходить только под покровом темноты.
Холодный воздух касается моей спины, солнечный свет щиплет глаза. Я зажмуриваю их и крепче держусь за его шею.
Кто-то накидывает на меня пальто. Этого недостаточно, чтобы избавить меня от холода, но это немного помогает.
Открывается дверь машины, и мы погружаемся в тепло.
— Куда?
— Домой, — отвечает Люцифер.
Дверь машины закрывается и нас окутывает тяжелая тишина.
Когда машина отъезжает, я сосредотачиваюсь на Люцифере. Равномерном биении его сердца и медленном ровном дыхании.
Через несколько минут его руки сжимаются вокруг меня, и я чувствую его губы на своей макушке.
— Я люблю тебя, Лили.
Каким бы разбитым ни было мое сердце в этот момент, оно согревается и набухает.
— После этого никто никогда не попытается снова отнять тебя у меня.
Его руки сжимаются, едва не ломая мои ребра.
— Никто не будет пытаться причинить вред нашим детям.
Я тяжело вздыхаю, и мое тело вздрагивает, когда я снова начинаю рыдать.
— Лили? — зовет он и мягко отстраняет меня. Касаясь пальцами моего подбородка, он приподнимает мою голову, заставляя меня посмотреть на него.
Даже через пелену своих слез он прекрасен. Прекрасное чудовище.
Но это мое чудовище.
И несмотря ни на что... я люблю его.
Эпилог
9
— Это мальчик! — торжествующе кричит доктор, находящийся между моими коленями.
Первые крики жизни моего сына звучат как музыка для моих ушей.
— Ты хорошо поработала, — бормочет Мэтью, покрывая мое лицо поцелуями. — Очень хорошо. — Он лучезарно смотрит на меня, выглядя гордым, счастливым отцом.
Слабо улыбаюсь ему в ответ.
Я очень устала, но счастлива, что боль утихла. Мои роды были быстрыми, быстрее, чем в предыдущие два раза, но и более болезненными.
Но оно того стоило.
Последние несколько месяцев не были легкими, но рядом со мной все время был Мэтью и мне кажется, что с каждым днем я все больше и больше в него влюбляюсь. Он так добр ко мне, он относится ко мне как к королеве и прекрасно ладит с детьми. Можно сказать, что он любит их, действительно любит.
И, как Мэтью и сказал, после того, когда он отправил свое сообщение, покушений на нашу семью больше не было. Мы были в безопасности, счастливы и процветали.
В изножье кровати кипит бурная деятельность. Медсестры забирают моего сына, чтобы измерить его рост, вес и проверить работу жизненно важных органов, пока доктор заканчивает со мной.
— Как ты себя чувствуешь, Лилит? — спрашивает доктор, откатываясь от моей кровати и вставая со стула. Сняв перчатки, он бросает их в мусорное ведро.
— Хорошо, просто устала.
Доктор кивает.
— Этого и следовало ожидать. Все выглядит хорошо, но ты не должна напрягаться в течение нескольких дней. Хочешь что-нибудь от боли?
Я качаю головой:
— Нет.
Мэтью говорит надо мной:
— Да.
Я хмуро смотрю на него.
Он встречает мой взгляд и выпрямляется из своего согнутого положения, теперь возвышаясь над моей кроватью.
— Лили, — предостерегает он меня.
— Хорошо, — вздыхаю я, уступая. У меня нет сил бороться с ним из-за этого. — Я приму что-нибудь.
— Отлично, — улыбается доктор, глядя на нас. — Я выпишу рецепт, и вскоре кто-нибудь передаст вам его. У вас есть вопросы?
Мы оба качаем головами.
— Ну, тогда, — делает он шаг вперед, протягивая руку. — Поздравляю. Я зайду позже, чтобы еще раз проверить ваше самочувствие.
После рукопожатия мы прощаемся с моим доктором и благодарим его. Тогда мне становится интересно, почему так долго возятся медсестры.
Что-то не так? Они что-то обнаружили? Я слышу их болтовню, мой сын уже не плачет, но мне его еще не вернули. Очень важно, чтобы мы с сыном начали контакт кожа к коже как можно скорее.
Спустя еще пару минут я смотрю на Мэтью.