Обладатель-двадцатник
Шрифт:
Получилось на удивление быстро, чуть ли не сразу, в чём Загралов и не сомневался. Но ему очень хотелось понаблюдать за процессом невидимого общения с позиции своей Цепи, из того, многогранного и цветного пространства. Но как ни присматривался, как ни варьировал со зрением и восприятием, ничего не ощутил. Из чего сделал вывод, что или сам не настолько развит, или фантом недостаточно совершенен.
А вот второй, обратный этап подачи сообщения никак не получался. Сколько Евгений ни тужился, как ни старался, его мысли до обладателя посредством фантома не доходили.
Подумали на эту тему, посудачили, и всё свалили на несовершенство только что воплощённого создания.
– Ладно,
Выслушав исповедь, покивал головой и сказал, что он сам такое отношение-восприятие предполагал. Затем, не делая долгого перерыва, вызвал фантом второй раз. И теперь уже задавал вопросы совершенно иные. Причём каждый из них был связан с проверкой памяти господина Кравитца. И от прозвучавших ответов поразились не только оба друга, а и все остальные «дальние абоненты». Фантом помнил чётко каждую мелочь и прекрасно излагал о таких подробностях детства, школьных лет или сложной работы в последние годы, что не верилось. Казалось, что он просто складно и быстро сочиняет. Даже сам Евгений не мог припомнить и половины чего-то подобного.
Разгорелся диспут, в котором приняли участие и все остальные фантомы. Тогда выяснилась одна важная деталь. Все иные духи в один голос отмечали, что с сознанием у них вроде никаких изменений, если сравнивать с обычной жизнью. Память у них улучшилась несомненно, и это все подтвердили, но не настолько, как только что продемонстрировал Кракен-2. Им приходилось напрягаться, чтобы вспомнить нечто сложное или давние события; они порой нервничали, что не сразу какая-то сценка вспоминается, да и частенько могли сказать со спокойной совестью: «Что-то я такого не припомню…» То есть просматривались огромные разночтения в характеристиках, которые подводили к определённым выводам.
Первое. Пока фантом не получает полного сознания, он, видимо, пользуется совсем иными системами оперативной памяти. Вполне возможно, что его цепочка ассоциации-история-знания-память поддерживается в нём на высочайшем уровне самим сигвигатором.
Второе. Очеловечивание сознания ведёт и к возвращению чувств, заблуждений, склерозу, избираемости закрепляемой информации. То есть к тому, что присуще обычному человеку.
Ну и третье. Фантома с уникальными энциклопедическими знаниями лучше использовать в состоянии полного подчинения. Так он своими логическими подсказками и советами принесёт больше пользы обладателю.
Самого Ивана больше всего поразил факт, что все эти выводы оказались сделаны непосредственно фантомами. На вопросы почему, а как же рабская доля, и зачем они нам такие нужны, от имени всех довольно обоснованно ответил Игнат Ипатьевич Хоч:
– Видишь ли, Ванюша! Если уж быть откровенными до конца, то мы сами кровно заинтересованы в идеальном сохранении, разрастании и увеличении того мира, который ты вокруг себя создал. И не только некий личный эгоизм этому виной и тривиальное желание просто жить. Уж очень нам импонирует, что ты собрал нас по единым признакам и, что вполне правильно, в верном направлении взялся переделывать и общий мир. Это по первому твоему вопросу… А по поводу рабской доли, так ведь есть и весьма плохие личности, которым сознание возвращать нельзя ни в коей мере. Но ты бы знал, какие они таланты! У-у-у! Гении в своих узких отраслях! Не меньше! Я одного такого академика знаю, и был бы счастлив, если бы он все свои знания, смекалку и гениальность возложил на алтарь предстоящих исследований Яплеса
– Так, может, мы его того… – вмешался Фрол. – Накажем?
– Да к тому и веду, что, даже совершая преступления, этот академик всё равно не подпадает однозначно под вердикт «Казнить!». Что бы он ни творил, всё равно в сумме он спасает гораздо больше людей, чем от него пострадали. Стократно больше, тысячекратно! Но если наказать (а это надо сделать по всем законам справедливости), то лучше всего его превратить в раба, мне подотчётного лаборанта, и моя работа ускорится как минимум в три раза. Понял? Вот сейчас я тебе сразу ответил и на третий вопрос: зачем нам коллеги, не обретшие полноценного сознания.
Сомнений больше не осталось, разве что совсем мизерные:
– Этот академик в самом деле существует?
– Скоро познакомлю, – буркнул целитель.
– А как мне с него снять матрицу естества?
– Не переживай! Как только будет готова лаборатория и оборудование в ней, я сразу тебе дам полные подсказки и наводки. Никуда этот змей от твоих ладоней не денется. Поработает на истинное благо всей цивилизации.
– Ну ладно… коли так… – Загралов посмотрел на стоящего посреди комнаты фантома и спросил, обращаясь ко всем «слушателям»: – Какие ещё у нас могут быть интересные вопросы? А то после третьего разговора Кракен-2 станет как все вы… – запнулся, подбирая слово, но потом так и не удержался от очевидного вывода: – Тупее, что ли?
– Сам ты тупой! – тут же рассердилась любимая актриса Фаншель и продолжила укорами: – Ну вот! Из-за твоих оскорблений вышла из образа, главный опять на меня орёт…
– Во-первых, я ему сейчас рот заткну навсегда… – перешёл на угрозы обладатель.
– Ты что?! Не смей!
– …А во-вторых, отключаем тебя от общего чата! Искусство превыше всего!
– Только попробуй меня лишить связи! Сразу уволюсь, приеду домой и не отойду от тебя до конца твоей жизни!
Солидная угроза, сразу перекрывающая все остальные. Не удержав улыбку, Иван подмигнул другу, который сдерживал молчание невероятными усилиями:
– Вот так мы и живём… А теперь давай с тобой разбираться: раз ты по внутренней связи своего фантома слышишь, значит, и сам должен на него свои мысли экстраполировать. Просто ты что-то не так делаешь, и сейчас тебя этому поучат наши два специалиста: потомственная ведьма и уникальный целитель. Расслабься… закрой глаза для лучшего восприятия… и слушай рекомендации… А я, так сказать, останусь на контроле.
На этот раз некие особенности и нюансы были подмечены. По уходящим ручьям силы, которые поддерживали существование Игната и Сестри-2, в обратную сторону стали пробегать еле заметные искорки зелёного цвета. Потом эти искорки растворялись в кольцах и уже оттуда, по ручью к Кракену-2, доходили до Седьмого. А вот как дальше связь шла к истинному Кракену – никак не просматривалось.
«Да-а-а… – мысленно протянул Загралов, вспомнив о полученном письме и появившихся возможных наставниках. – По данным вопросам и в самом деле было бы чудесно проконсультироваться с коллегами. И уж тем более с полусотниками. Наверняка эти титаны фантомоведения данные по внутренней связи за пять минут объяснили бы. Надо будет и в самом деле пару строк с вопросами общего характера им по электронной почте сбросить… Хм! Что-то у Женьки не получается ничего… Или и в самом деле подобное невозможно, пока фантом не обретёт полное сознание? Жаль, что мы подобное не опробовали с дедом Игнатом и ведьмой. Но… тогда на это времени не было… да и мозгов не хватило. А сейчас время утекает… не даром ли?..»