Облава
Шрифт:
Кухня занимала чуть ли все полуподвальное помещение под зданием. Так, во всяком случае, казалось, потому что ряды плит терялись из виду, кутаясь в клубы влажного пара, испускаемого сотнями кастрюль, чанов и баков. Огромный дородный мужчина в высоком поварском колпаке и с поварешкой, из которой в этот момент пробовал на вкус какую-то коричневую жидкость, заметил Сержанта и крикнул ему что-то, но его слова потонули в общем гаме. Сержант, не останавливаясь, развел руками, — мол, не расслышал, — и продолжил движение.
Вдруг ему путь преградил еще один мужчина в белом халате и колпаке.
— Вы не заблудились? —
— Да, — крикнул в ответ Сержант, — у вас тут недолго заблудиться. Где помещение для официантов?
— В конце зала. Войдете вон в ту дверь — и направо. Там раздевалка. У нас тут нельзя ходить в верхней одежде.
— Вот-вот, — кивнул диверсант, чарующе улыбнувшись, и быстро пошел в указанном направлении.
В конце зала он нашел нужную дверь, а потом и раздевалку, заставленную шкафчиками. Здесь царила тишина. В одном из шкафов он заметил белую куртку официанта. Сорвав куртку с крючка, он поднял ее перед собой, развернув к свету, — лишь бы пятен не было, иначе какой-нибудь шибко шустрый менеджер придерется — и его замечательный план полетит в черту. Слава богу, куртка оказалась чистая, можно было надевать.
— А вы что здесь делаете? — вдруг раздалось за спиной.
Сержант, не оборачиваясь, задумчиво заметил:
— Я сам задаю себе этот же вопрос. Но, если не понравится, всегда можно уволиться, не правда ли?
Он обернулся. Позади него, тоже в белой куртке, стоял высокий мужчина лет сорока пяти с усталым лицом. Он проигнорировал шутливый тон светловолосого крепыша.
— Вы новенький? — брюзгливо спросил он.
— Увы. Вчера приняли. Это мой дебют. Ночная смена.
— Что вы мне тогда голову морочите? — нахмурился мужчина. — Ночная уже два часа как началась! Надевайте куртку и марш в диспетчерскую обслуживания в номерах — берите заказ и отправляйтесь наверх. Если вы так начинаете, то, уверяю вас, долго вы у нас не продержитесь.
— Я надеюсь, — серьезно буркнул Сержант, натягивая куртку, которая оказалась ему узка в плечах.
Выйдя из раздевалки, он наугад направился по темным коридорам — но не в диспетчерскую, там ему делать было нечего, а прямехонько в ресторан, решив действовать дерзко и по обстановке. Все оказалось куда проще, чем он думал, — не успел Степан войти через служебную дверь в ресторан, как к нему бросился мужик в черном смокинге и белой бабочке, видно метрдотель. За собой он волочил деревянный столик на колесиках, на котором возвышалось ведерко с бутылкой шампанского, стояла небольшая ваза с фруктами и тартинки с черной икрой.
— О майн готт, сегодня Фишер наконец-то проснулся — не прошло и минуты, как он прислал коридорного! — насмешливо бросил метрдотель. — Вчера по четверть часа приходилось ждать. А почему в куртке официанта? Опять не хватило инвентаря? Отвезите этот заказ в номер 512 и быстро обратно сюда. Ну что вы стоите? Шнель, шнель! — рявкнул мужик в смокинге, заметив, что официант замешкался. — У нас здесь платят за расторопность, а не за раздумчивость!
Сержанта, на которого уже многие годы никто не осмеливался повышать голос, если не желал получить пулю в ответ, только позабавила раздражительность метрдотеля. Этому фрицу легко говорить «шнель, шнель», — а куда идти-то с этой тележкой, может, кто-нибудь ему скажет?
— Я новый
— К служебному лифту, — неожиданно сменив гнев на милость, ответил свирепый фриц. — Вон туда. Вы из Баварии?
— Да, из Мюнхена, — бросил Юрьев-Пирожков через плечо, поскорее унося ноги.
Пока все шло как по маслу. Попав в служебный лифт, он поехал не на пятый, а на шестой этаж, где находился люкс Меркуленко.
Лифт остановился, Сержант выкатил столик в холл, едва не налетев на негритянку-уборщицу, которая катила ему навстречу тележку с пластиковыми ведрами, швабрами и тряпками. Здесь на этаже было тихо, никого из поселившихся не было видно. Либо спали, как Меркуленко, либо шатались где-нибудь по злачным местам Франкфурта. Благо денег у обитателей этого этажа было достаточно.
— Где здесь люкс? — спросил он уборщицу.
Негритянка окинула официанта взглядом коричневых, как у сеттера, глаз и, собрав кожу лица в тугие резиновые морщины, проворчала с сильным английским акцентом:
— Новенький, что ли?
Видимо, в здешнем отеле держали служащих в такой строгости, что они, вплоть до уборщицы-негритянки, рады были любой возможности помыкнуть новичком в гостиничной иерархии.
Уже почти пройдя мимо него, уборщица наконец соизволила оглянуться:
— Вон туда за угол иди и рядом с центральным лифтом увидишь двустворчатую дверь! Не знает, где люкс!
Сержант, толкая перед собой столик, то и дело застревавший колесиками в пушистом ворсе ковровой дорожки, скрылся за углом. Вот и двустворчатая дверь напротив лифта. Он приготовился постучать в массивную, украшенную тяжелой резьбой дверь, как вдруг услышал рокот работающих моторов лифта. Сержант оглянулся. В этот момент лифт остановился.
Он напрягся. Случайность? Кого это несет? Припозднившийся постоялец из бара? Рука сама по привычке потянулась под мышку, к кобуре, которой сейчас там не было.
Дверцы лифта медленно разъехались. Высокий хмурый мужчина в сером, со стальным отливом, костюме-двойке шагнул в холл, окинув официанта с тележкой внимательным взглядом.
— Это пятый этаж? — сердито спросил он.
— Шестой, — ответил Сержант.
— Промахнулся, а лифтер, сукин сын, опять куда-то подевался, — посетовал мужчина и протянул руку к кнопкам управления. — В лифтах вашего отеля вечно нет лифтеров! Доннерветтер! Нет, это вам не Дрезден!
Пока лифт медленно раскрывал свои зеркальные недра, мужчина в стальном костюме исподлобья проехался долгим взглядом по блондину-официанту, сервировочному столику с шампанским в ведерке и резной двустворчатой двери напротив. «Словно длинной очередью из «узи» прошил, гад», — подумал Сержант, оборачиваясь к двери люкса.
Лицо мужика запомнилось, хотя Степан и не старался его зафиксировать в памяти. После первого двойного стука за дверью по-прежнему было тихо. Официант постучал еще раз — чуть громче и настойчивее. Тишина. Но ему показалось, что из глубины номера донеслись какие-то звуки.
Он постучал еще сильнее. Наконец, уже совершенно отчетливо, послышались шаги. Меркуленко — а если не он? — подошел, осторожно ступая, к самой двери, но не отозвался, а замер по ту сторону. Прислушивается, наверно… Сержант еще раз, уже совсем громко, стукнул.