Облепиховое пламя
Шрифт:
— Не расстраивайся, душенька, — подбодрила Елизавета. — Мы с твоей мамой давно знакомы. Какой бы сложной ни была проблема, Лара справится, уж не сомневайся. Смотри на сложившиеся обстоятельства философски. Вдруг перед тобой открылось множество дверей, и появилась масса возможностей, и осталось только воспользоваться всем этим?
— Что же, — директриса как-то взбодрилась, — думаю, нам пора отправиться в министерство.
— Хорошо, — согласилась я и бросила взгляд на зеркало, в котором некоторое время тому назад исчезла моя мать.
—
Это казалось неплохой идеей, а потому я с энтузиазмом ответила:
— Конечно!
— Только для начала, — женщина немного поморщилась, оглядывая меня, — тебе не мешало бы переодеться, душенька. Несмотря на то, что программа адаптации попаданцев существует вот уже около десяти лет, россонтийцы всё не могут привыкнуть к появлению иномирян. Для нас это как гром среди ясного неба!
«Не выделяться, не привлекать к себе внимания!» — кажется, этот лозунг станет моим девизом, жизненным кредо на определённое время. Если я вообще смогу адаптироваться в Россонтии. Говорят, человек способен привыкнуть и приспособиться к любым условиям. На это я и рассчитываю.
Самое паршивое то, что мне придётся остаться в этом мире навсегда. Так себе перспектива, если честно. Если я, конечно, что-нибудь не придумаю. Есть же выход. Всегда есть выход. «Да ладно тебе, Нора! Ты же ещё ничего не видела, чтобы делать какие-то выводы», — во мне заговорил внутренний скептик.
Елизавета выдала мне длинную чёрную юбку в пол и белую рубашку — где только нашла, спрашивается. Хотя чему я удивляюсь? У неё же в пансионе обучаются сотни девиц, на каждую приходится, наверное, как минимум пара комплектов формы. Вдруг один комплект износится или девушка наберёт вес, к примеру. На вид предоставленные вещи выглядели новенькими и свежими. От туфелек я отказалась сама, думаю, моя обувь гораздо удобней.
Расставаться с прежней одеждой, в которой телепортировалась в Россонтию, я не собиралась, ибо это означало, что мне придётся распрощаться с единственными вещами, связывающими меня с прошлым, а пока я, однозначно не готовая к переменам, не хотела избавляться от любого напоминания о прошлой жизни.
Для того, чтобы я куда-то сложила свои вещи, Елизавета отыскала для меня сумку, правда, настолько маленькую — их ещё называют дамскими сумочками — что я вряд ли бы смогла поместить одежду внутрь. Под моим недоумённым взглядом женщина сложила вещи в сумку, а позже объяснила, что данная сумочка под заклятием расширения пространства.
При выходе из пансиона под провожающие взгляды воспитанниц я задала резонный вопрос:
— Мы пешком или..? — и выжидающе посмотрела на Елизавету.
— На бричке, — ответила она.
За воротами нас, как выяснилось, уже ожидала готовая повозка, запряжённая двумя лошадьми. Бричка представляла собой лёгкую некрытую коляску чёрного цвета с кожаными сиденьями. У повозки стоял тщедушный на вид старикан, седой как сам туман, с крупным носом-картошкой; кожа у него была смуглая, загорелая, с лёгким розоватым оттенком,
— Это наш ямщик — Прохор, — пояснила директриса.
— Куда изволите ехать, барыня? — спросил ямщик, глядя на Елизавету.
— В министерство, — коротко ответила она и первой залезла в бричку.
Как только погрузилась и я, директриса приказала:
— Трогай, Прохор!
И мы тронулись с места. Ощущения от поездки в повозке были непривычными. Не то, чтобы неудобно, просто непривычно, вот и всё.
— Итак, — начала Елизавета, повернувшись ко мне, на лице её расплылась улыбка, — столицей Россонтии является город…
Этенбург — столица Россонтии считалась северной частью этого государства, город был разделён огромным каменным мостом, соединяющим верхний и нижний Этенбург. Через мост распростёрлась великая река Эва, названная так в честь возлюбленной Михея Россонтийского — первого правителя Россонтии. Фактически Этенбург — город на реке. Воздух прохладный, свежий, с лёгким запахом водорослей и рыбы. Здания окрашены в пастельные тона, чаще встречались нежно-голубой и серый оттенки. Несмотря на простоту красок, многие строения были роскошными — нет, не вычурными и броскими, но определённо имеющими свою эстетичность.
И тем не менее, если приглядеться, Этенбург — мрачный. Вокруг солнца свинцовыми тучами сгущались облака, предвещая дождь. Идеально ровные дороги из крупного тёмно-серого камня. Вдалеке, возвышаясь на фоне стального неба, виднелся роскошный белый дворец, на первый взгляд имеющий форму буквы «П».
Посередине, разделённые скульптурой, к главному входу вели две лестницы. Статуя представляла собой изображение всадника на крупном, мощном драконе, двое ящеров поменьше парили в свободном полёте по обе стороны от всадника. Когда бричка проехала мимо дворца, я увидела гвардейцев в красных мундирах, которые неподвижно стояли у ворот.
— Кажется, дождь собирается, — резюмировала Елизавета.
Ну просто капитан очевидность!
— Но ничего, — продолжила директриса, — мы уже почти на месте. На будущее, Нора, всегда носи с собой зонтик, если собираешься выходить на улицу. Дождь — частое явление в Этенбурге независимо от времени года.
Замечательно! Настроение скатилось в бездну! Сам по себе дождь неплох, я ничего не имею против дождей, но удобная обувь и одежда остались где-то в прошлой жизни, и я без понятия, когда у меня получится выстроить портал таким образом, чтобы забрать свои вещи и вернуться в Россонтию, при этом не подвергнув себя опасности.
Я приуныла, что незамеченным не осталось.
— Ты из-за чего-то расстроилась? — поинтересовалась Елизавета.
Я кивнула.
— Мне не позволили вернуться и забрать свои вещи, хотя бы одежду и обувь. Обувь из вашего мира, очевидно, будет промокать.
Она улыбнулась какой-то такой улыбкой, значение которой было понятно только ей одной.
— Я тебя уверяю, что не промокнет. Это основы основ бытовой магии. Неужели в вашем мире отсутствует бытовая магия?
Конечно!
Ведь часы же мои не промокают от контакта с водой.