Облепиховое пламя
Шрифт:
— Ты что наделал, окаянный! — в бешенстве закричала я, в данный момент напоминая, наверное, злобную фурию!
Бывший обернулся, широко-широко улыбнулся, покрепче обнял бутылку, кажется, со спиртным, а после икнул, глядя на хозяйку квартиры, собственно, меня, чью дверь он так беспардонно ликвидировал. Парень потоптался немного на месте, рассматривая меня сияющими влюблёнными глазами, затем открыл рот и… начал выносить мне мозги.
И выносил он мне мозги уже успешно минут этак пять!
— Я люблю тебя и всегда буду с тобой!
Я аж опешила, а потому
— Ты это… не пугай меня, давай.
— Но, Нора, — продолжал настаивать на своём Никита, — я люблю тебя!
— Я себя тоже люблю, — честно призналась. — И это, между прочим, единственное, что между нами общего.
— Я женюсь на тебе! — выкрикнул бывший парень и будущий труп.
— Хватит мне угрожать! — не выдержала я. — Между нами всё кончено. Если помнишь, ты сам всё разрушил.
Сердце дрогнуло.
Мы с Ником знакомы с самого детства. В пятнадцать лет, когда у большинства подростков начинается переходный возраст, он перестал смотреть на меня как на подружку детства и начал проявлять совсем неплатонические знаки внимания. Провстречались три года, пока месяц тому назад Никита не изменил мне. Это означало не только конец отношениям, но и кончину нашей дружбы.
— Я кое-что понял, — выдало это несчастье. Ага, на мою голову!
— Что ты понял? — устало вопросила.
— Что люблю…
О-о, пошла-поехала шарманка.
Ник, будучи боевым магом, был парнем габаритным, крупным, с истинно славянской внешностью. Светлые пшеничные волосы, голубые глаза, не по годам слаженный, спортивный, мощный.
Рядом с таким любая дама будет чувствовать себя в безопасности, и я, несмотря на то, что мы расстались, прекрасно понимала: Ник не причинит мне вреда, даже если я сильно обижу его.
Но в том-то и дело, что у меня не было причин обижать бывшего парня, мстить ему как-либо. Наши пути разошлись, пора отпустить прошлое и жить настоящим.
Но Никита, кажется, был другого мнения.
Он даже не собирался отступать и хотел продолжить разговор, вот только его прервали.
На лестничную площадку, услышав шум и разговоры на повышенных тонах, вышел пожилой сосед, Аркадий Савельевич, сжимая в руках что-то, отдалённо напоминающее дробовик. Враждебно сощурив глаза, Савельевич сначала посмотрел на бугая Никиту, а после на сломанную им дверь нашей с мамой квартиры.
— Помощь нужна, девочка? — полюбопытствовал сосед, кивком головы указывая на моего бывшего.
Лицо у него было сморщенное, как чернослив. Волосы блестели пепельной сединой. Руки хоть и дрожали, но крепко удерживали дробовик. До пенсии Аркадий Савельевич обожал охотиться, а потому у него имелись все лицензии на оружие. Я понимала, что оно, скорее всего, заряжено солью, но рисковать не хотелось.
Натянуто улыбнулась и поспешила ответить:
— Нет-нет, Никита уже уходит, — а затем, посмотрев на колдуна, процедила: — Правда же, Никита?
Боевой маг, разглядывая дуло ружья, направленного на него, не нашёлся, что ответить, а потому, простившись со мной и горячо заверив, что это не последняя наша встреча,
Ещё раз взглянув на последствия его визита, отчаянно застонала, даже не подозревая, каким образом чинить дверь и восстанавливать охранное заклинание.
Только сейчас осознала, что нужно было повременить с тем, чтобы выгонять Ника. Парень бы и дверь починил, и заклинание бы восстановил, это было в его силах, я считаю. Только в связи с последними обстоятельствами вряд ли бы это обошлось мне в «просто так».
Да, рядом с Никитой можно чувствовать себя защищённой, но наедине маг благородством никогда не отличался. Парень проявлял чрезмерную настойчивость, когда требовалось, наоборот, проявить мягкость и терпение. Возможно, это послужило одной из причин нашего расставания, помимо измены со стороны Никиты.
— Аркадий Савельевич, — жалобным голоском заговорила я, — вы дверь починить сможете?
— Как не смочь-то? Смогу, конечно. Погоди, за инструментами только схожу. И на будущее, Норочка, когда этот лодырь явится, меня тотчас зови. Нечего ему здесь шастать, коли говорено, что видывать не желают!
Я не удержалась и хихикнула.
Настроение, несмотря на ситуацию с лифтом, матерью и Ником, немного да улучшилось.
Пока сосед ходил за инструментами, я не без труда подняла дверь с пола, а засим, чтобы не мешать старику, который любезно согласился помочь, направилась на кухню, чтобы испечь шарлотку для Савельевича в знак благодарности. Пожалуй, шарлотка — единственное, что у меня получалось вкусно печь. Кулинария не любила меня, и это было взаимно.
После ремонта входной двери мы испили чаю с шарлоткой и отыграли партию в шахматы. Безусловно, я проиграла более опытному игроку.
Отблагодарив и проводив соседа, с удивлением отметила, сколь много времени пролетело! Мама отсутствовала около четырёх часов, все звонки были проигнорированы, отчего я места себе не находила.
Тогда я направилась в свою комнату, присела на кровать, тяжело вздохнув, и сама не поняла, как заснула, охваченная странным сновидением. И снилось мне пламя, истоками бьющееся по моим венам вместе с кровью, как будто выжигающее изнутри не только органы и тело, но и душу.
Я лежала на постели, глядя на чернильный потолок, и приходила в себя. Руки, раскинутые, повисли подобно надломленным крыльям. От холодного пота на лбу слиплись локоны. В горло как будто насыпали песка. Меня мучила жажда — во рту чувствовался вязкий, суховатый привкус. Облизала искусанные, потрескавшиеся губы и ощутила на языке солоноватый, металлический вкус собственной крови.
Прошло какое-то время, пока я стала осознавать себя. Следом в комнате ощутимо повысилась температура — у меня начался откат. То, что происходило со мной этой ночью, можно частично сравнить с приступом эпилепсии. Эпилептический синдром — так написано в моей медицинской карточке, однако я называла это лихорадкой. Тело не горело — пылало огнём изнутри!