Обманутая
Шрифт:
— Нет. Он любил мою мать и любил Джеффа. У него были плохие отношения только со мной. — Он еще откусил торта. — К тому же я давал повод для этого. Господь свидетель, уж я старался. Он считал меня плохим, и я был плохим. Он считал меня дерзким, и я был дерзким. Он считал меня глупым, и я был глупым, пока не сообразил, что только собственными мозгами смогу ему отомстить, и тогда я начал заниматься. Я думаю, именно благодаря ему я попал в такой колледж, как Амхерст. Клянусь, я сделал это назло ему.
—
— Именно так, — подтвердил Кристиан.
— Ты жалеешь об этом?
— Я жалею о той враждебности, которую испытывал по отношению к нему. Нельзя жить с такой злостью. Из-за нее я многое пропустил из того, что происходило вокруг меня.
— Но ты со всем справился.
— В каком-то смысле. У меня хорошая работа. Я веду комфортабельную жизнь. — Он улыбнулся: — Думаешь, старина Билл переворачивается в своей могиле? Думаешь, ему невтерпеж видеть, что я оказался не таким уж непутевым, как он считал? Черт, если бы он был жив сейчас, то винил бы меня в том, что у Джеффа неприятности. Он бы убеждал полицию, что за всем этим стою я. Биллу нужен был козел отпущения для всего того, что шло не так, как надо, и этим козлом отпущения был я. — Кристиан поднялся на ноги. — Вот почему мы с Джеффом такие разные. Потому-то я был таким трудным ребенком. — Он выкинул остатки торта в раковину и пробормотал: — Ну-ка, испытаем эту штуковину.
Вода протекла совершенно нормально.
Лаура обняла его за плечи, сострадая и обиженному маленькому мальчику, и испытывающему злость юноше, и зрелому мужчине, который старался, но не мог избавиться от ощущаемой им горечи.
— Прости меня.
— За что? Ты ни в чем не виновата.
— Мне жаль, что тебе пришлось пережить все это. Я ничего не знала.
— Обычно о таком не рассказывают. Кроме Лидии об этом теперь знаешь только ты.
— А Джефф не знает?
Кристиан покачал головой.
Лаура провела рукой по его спине — мышцы были крепкими и упругими. Почти двадцать один год она не прикасалась к нему, но он оставался таким же сильным. Годы пощадили и его лицо. Морщинки в углах глаз только явственнее подчеркивали его характер, а складки у рта говорили о решимости. Его темные волосы, подернутые теперь сединой, были густыми, жесткими и длинными.
Двадцать один год назад она считала его неотразимым. Теперь он стал еще более неотразимым.
— Жаль, что Джефф не знает об этом, — тихо проговорила она.
— Почему? — посмотрел на нее Кристиан сверху вниз.
— Возможно, он был бы добрее.
— Он и так был слишком добр, — заметил Кристиан, странно улыбаясь и посмотрев на губы Лауры. — Он позволял мне видеться с тобой.
Сердце у Лауры екнуло. Она пыталась понять, действительно ли он имел в виду то, о чем она подумала, как вдруг задняя дверь распахнулась
— Привет, девочка, — промолвила Лаура. Она сняла руку со спины Кристиана и повернулась к Дебре, но, прежде чем она успела вымолвить хоть слово, Дебра кинулась в прихожую. — Все в порядке? — крикнула ей вслед Лаура и, не получив ответа, встревоженно посмотрела на Кристиана: — По-моему, лучше мне пойти к ней.
Он легко прикоснулся к ее щеке тыльной стороной ладони, отпуская ее к дочери.
Как только Лаура приблизилась к двери в комнату Дебры, та тут же набросилась на нее.
— Что это ты делаешь? — свирепо поинтересовалась она, настолько напоминая Мадди, что Лаура испуганно моргнула.
— Прости?
— Что это вы с ним там делаете?
— С Кристианом? — отшатнулась Лаура.
— А что, ты еще с кем-нибудь проводишь по двадцать четыре часа в сутки за последние две недели? Если бы сюда зашел кто-нибудь посторонний, он мог бы принять его за твоего мужа. Правда, мам, это отвратительно. Папа неизвестно где, в беде, а ты кокетничаешь с его братом.
— Я не кокетничаю с Кристианом, — изумленно вымолвила Лаура.
— А мне кажется, кокетничаешь. И я говорю не только о сегодняшнем дне. Вы каждый вечер воркуете в кабинете. Интересно, что здесь происходит в мое отсутствие.
— Ничего не происходит, — оправдываясь, произнесла Лаура и сама не поверила собственным ушам. Дебра была ее дочерью, а не матерью. Даже от Мадди Лаура не потерпела бы такого. — А даже если бы и происходило, то это не твое дело, — вспылила она.
— Нет, мое. Ты замужем за моим отцом.
— Твой отец бросил меня. Он оставил меня без денег, без источника дохода, даже не задумываясь над тем, что здесь творится. Единственное, что он оставил, — это кипу грязного белья той жизни, которую он вел у меня за спиной.
Но эти аргументы не могли остудить ярости Дебры.
— И все равно, он твой муж, — мотнула она подбородком, — а этот — твой деверь.
— Это верно. Он мой деверь. Он — член семьи и именно поэтому находится в нашем доме. Он здесь, потому что его волнуют дела брата, волнует положение семьи брата, и хочешь ты этого или нет, он беспокоится и обо мне.
— О да, он беспокоится. Его очень волнует, удастся ли ему провернуть это.
— Что провернуть?
— Украсть жену у своего брата, — сверкнула глазами Дебра. — У тебя с ним роман?
— Конечно же нет, — в ярости воскликнула Лаура.
— Но ты вполне готова к нему. Я это вижу. Ты с ним проводишь больше времени, чем когда-либо проводила с папой.
— Потому что Кристиан находится здесь. Он не сидит в офисе, зарывшись с головой в бумаги, не проводит встреч с клиентами и не работает за компьютером в кабинете.