Обманы зрения

Анненкова Ирина

— Не знаю. Может, папа? В любом случае, надо пойти и посмотреть.

— Не надо. Давай, ещё немножко полежим.

— А вдруг что-нибудь срочное? — спросила Ада, но не встала, а лишь поплотнее прижалась к его боку и потерлась об него носом.

— Срочное — перезвонят, — уверенно ответил Антон.

Словно в ответ на его слова, где-то в недрах квартиры призывно замяукал телефон. Ада вздохнула, зашевелилась и стала выбираться из-под прижимавшей ее тяжелой руки.

Когда Антон вышел вслед за Адой в гостиную, она разговаривала, отвернувшись

к широкому окну. В ту же секунду он почувствовал, что лучше бы этого звонка не было совсем. По крайней мере, сегодня. Ее узкая спина была неестественно выпрямлена, и от всей неподвижной, застывшей фигурки исходили плотные волны напряжения.

— Да, мне знакомо это имя… И что?… Ты точно уверен в том, что сейчас говоришь? — голос звучал сухо и безжизненно. — Я хочу сказать, эта информация абсолютно верна?… Ты видел документы?… Нет, мне об этом ничего не известно… Нет, не нравится, если не сказать больше… Да, я попробую уточнить, но ничего хорошего не обещаю… Хорошо. Я перезвоню, когда смогу. Может, сегодня, а может, завтра с утра… Пока… Пока!

Антон молча смотрел на эту напряженную спину. Он не мог отвести от нее глаз. Ада по-прежнему стояла у окна, постукивая телефончиком по ладони. Потом она повернулась, и Антон испуганно моргнул.

Её застывшее лицо было землисто-серым, глаза запали, и под ними резко обозначились огромные синяки. Губы плотно сжаты. Медные волосы повисли и потускнели. Тонкие руки судорожно стискивали пояс халата. Перемена в ней была тем сильнее, чем она была внезапнее. Эта осунувшаяся мертвенно-бледная женщина никак не могла несколько минут назад уютно прижиматься к нему, разнеженная, мягкая, с порозовевшими щеками и ярким нежным ртом.

Когда она заговорила, ее слова прозвучали почти равнодушно.

— Зачем ты мне солгал?

— Я тебе не лгал.

— Хорошо. Я спрошу по-другому. Почему ты мне не сказал правду?

— Скажи, а мы о чём сейчас говорим? — осторожно поинтересовался Антон, от всей души надеясь, что они говорят о разных вещах.

— Это правда, что ты купил наш «Глаз-Алмаз», и все документы были вчера подписаны?

Вот что она узнала! Причем, не так, как надо и не от него! М-да…

— Правда.

— И ты не счёл нужным мне об этом сказать?

— Я не собирался ничего скрывать, — Антон пожал плечами. — Мне просто хотелось выбрать для этой новости другое время и другое место. Точнее, я собирался поговорить с тобой об этом завтра. Хотел сделать тебе сюрприз.

— Считай, что тебе это удалось.

Она была невероятно спокойна. Однако, выдержка! Землистая серость ушла с ее лица, и щеки даже слегка порозовели. Похоже, первый шок от известия проходил, хотя было совершенно не понятно, с чего бы вдруг явилась такая реакция. Все живы, никто не умер. Ничего плохого не произошло.

Очень странно.

— Антон, зачем ты это сделал? — голос слегка дрогнул, но удержался.

— Я сделал что-нибудь плохое? — холодно осведомился он.

— Я пока не даю этому оценок. Я спрашиваю —

зачем?

— Что в этом странного? Барковский продавал. Я купил. Зачем покупают фирму? Чтобы работала и прибыль приносила, — буркнул Антон. Он начал злиться. Им, собственно, не было сделано ничего, что бы могло считаться стыдным и некрасивым. Кроме, может, одной вещи. Но он был уверен, что Ада и до этого рано или поздно доберется.

— И как же ты узнал, что именно сейчас господин Барковский продает именно эту самую фирму?

Ну вот, пожалуйста, а он о чем? Уже и подобрались к самому скользкому месту!

— Мне об этом сообщили, — сказал Антон, твердо решив говорить честно.

— Кто?

— Моя служба безопасности.

— А почему в поле зрения твоей службы попал никак не связанный с вами медицинский центр?

— Потому что я дал такое распоряжение.

— Ты хотел, чтобы следили за мной? — вот так, прямо в лоб заехала!

— Не только за тобой.

— За кем же ещё?

— За теми, кто находится с тобой рядом.

Вот теперь точно всё сказано. Не убавить, ни прибавить.

Ада молча смотрела на Антона. Он замялся.

— Ты попытайся понять меня правильно. Было ясно, что с тобой что-то стряслось. Что именно — ты не говорила. Может, всё совсем плохо. Может, будет ещё хуже. Может, тебе надо помочь. А ты молчишь, как каменная. Ну, я и распорядился, чтобы во всем разобрались и мне доложили.

— А тебе не пришло в голову, что я не считала нужным сообщать тебе подробности своей жизни? Ты у нас, значит, такой крутой, что считаешь возможным лезть туда, куда тебя не зовут? Тебе всё можно? — голос Ады становился всё тише и холоднее. — Ты, значит, решил покопаться в моих шкафах, да ещё и свою службу безопасности в полном составе пригласил. Ну, ты и молодец! Впрочем, я думаю, что вряд ли ты так уж интересовался именно мной. Медицинский центр, наверное, попривлекательнее будет.

— Ада, ты зря так переживаешь. Никакая служба безопасности в полном составе не имела отношения к этому делу. Им лично занимался Лёня, руководитель службы, мой друг.

Антон чувствовал, что говорит что-то не то, что каждое сказанное им слово только усугубляет ситуацию, делает ее всё хуже и непоправимее. Но он не мог придумать, что и как сказать, как объяснить, зачем он полез не в своё дело. Чем больше они это обсуждали, тем неприятнее и двусмысленнее выглядело его непрошенное любопытство.

Антон оборвал сам себя на полуслове. Он шагнул к Аде и взял ее за руку. Она ее не убрала, но пальцы были холодны и безжизненны.

— Прости меня. Я был не прав. Я не хотел тебя обидеть. Я только хотел помочь. Теперь я понимаю, что совершил бестактность. Прости.

Ада помолчала, а потом всё тем же ровным голосом сказала.

— Всё понятно, — и, после паузы: — Значит, ты теперь наш новый хозяин.

— Ада, я не собираюсь ничего менять в вашем Центре. У вас, вроде, и так всё неплохо. Увидишь, со мной легко работать.