Обмен убийствами

Керник Саймон

Я бы ему поверил, но знал, что во всей Англии не сыщешь другого такого завиралу.

Я встал из-за стола.

– Пойду отнесу поесть малышу Крису.

Калински злобно уставился на меня:

– Вот еще, пусть поголодает.

– Утром я хотел его накормить, – сказал Джо, – но он послал меня к черту. Я и ушел. В воскресенье утром мы его отпустим, и, если он решил похудеть, его дело. Вода у него есть, так что не сдохнет.

– Он провел здесь уже почти два дня и ничего не ел. Пойду проверю, как он там.

– Просто ищешь случай еще раз набить ему морду, – усмехнулся Джо.

Отчасти

он был прав. С самого начала Крис раздражал меня не меньше Джонни. Когда мы в ту ночь вытащили его из фургона и приволокли на ферму, он словно сошел с ума, брыкаясь, как взбесившийся жеребец, и осыпая нас страшными проклятиями. Мы с Калински вынуждены были здорово его отколошматить. Калински доставляло особенное удовольствие топтать мошонку Криса, пока Джо не оттащил нас, испугавшись, что мы его прикончим. На следующее утро я попытался его накормить но он плюнул мне в лицо и заявил, будто я труп. Эта опрометчивость стоила ему разбитого в кровь носа, тем не менее он продолжал сопротивляться и в те редкие минуты, когда у него изо рта вынимали кляп, извергал жуткие угрозы и ругань. В конце концов я невольно зауважал его. Он был отъявленным подонком и редким мерзавцем, но никак не трусом. И еще я подумал что лучше заставить его как следует помучиться, чем просто убить. Этим мы его сломаем, как следует унизим. Не такой уж я злобный тип и, честно говоря, думаю, не способен расправиться с человеком, не дав ему возможности защищаться. К тому же оставив его в живых, мы заработаем денег, поэтому мне казалось, что мы сполна ему отомстим.

– В данный момент, Джо, он для нас ценный заложник, и в наших интересах, чтобы он таковым и оставался. Если мы вернем его живым, со временем Хольцы обо всем забудут. А если он окажется мертвым, они не успокоятся, пока не рассчитаются с нами. – Я взял пару кусков хлеба. – Как видишь, я не собираюсь его закармливать.

Я вышел и по коридору направился к двери под лестницей, ведущей в подвал. Отперев ее, я зажег свет и медленно спустился по деревянным ступенькам.

Крис был привязан к стулу, который, в свою очередь, мы намертво привинтили к голой каменной стене. Он сидел босым, в рубашке и в мокрых от мочи брюках. Глаза у него были завязаны, рот заклеен лентой, а лицо покрыто сплошными синяками. После моего удара под носом и на шее у Криса застыли струйки крови. На лбу красовался еще один кровавый шрам. В целом выглядел он ужасно.

Он повернул голову на звук моих шагов. Я взял кувшин, налил воды в грязную чашку, потом оторвал от его губ клейкую ленту. Обычно он сразу же начинал сыпать проклятиями, но сейчас он только закашлялся, прочищая горло.

– По-моему, у меня сломаны ребра, – тихо выговорил он, – и мне нужно сменить брюки.

– Если ты ищешь сочувствия, то не потому адресу обратился, – сказал я. – А теперь открой рот, я дам тебе хлеба.

Крис повиновался, и я сунул ему в рот кусочек хлеба. Он стал жадно жевать и быстро расправился с обоими кусками.

– Есть еще хлеб?

– Это твоя дневная норма. А теперь я напою тебя. – Я поднес к его рту чашку, и он выпил почти всю воду.

Я поставил чашку на пол рядом с кувшином. Мне было почти жалко Криса Хольца, связанного и задыхающегося от запаха собственной мочи. Но потом я вспомнил о том,

что он сделал с Элейн и с братом Калински, и вся жалость улетучилась. Его теперешние страдания наверняка были меньше тех, которых он заслуживал.

– У меня есть деньги, – произнес Крис. – Много денег. Если поможешь мне отсюда выбраться, я обеспечу тебя на всю жизнь. Сколько ты хочешь?

– Извини, Крис, но это не пройдет.

– Сто тысяч фунтов, сто пятьдесят? Я могу их достать. Честно! – В его голосе вдруг появились жалобные нотки, что не улучшило моего мнения о нем.

– Завтра мы получим от твоего отца намного больше.

– Да он вас прикончит! – Он говорил тихо, но с угрозой. Он верил в свои слова. – Где бы вы ни спрятались, он вас отыщет, и тогда вам не жить. – Я начал заклеивать ему рот, и тон его сразу изменился. – Пожалуйста, дай мне другие брюки. Пожалуйста!

Проигнорировав его просьбу, я заклеил ему рот. Крис несколько минут отчаянно дергался на стуле, пока ему не изменили силы.

– Утром, – пообещал я ему. – Мы поменяем их утром.

После чего я вышел, поднялся по лестнице и наверху выключил свет, сам удивляясь своей жестокости.

Вчера

Айверсон

В шесть двадцать шесть вечера мой мобильник зазвонил.

– Он здесь, – тихо проговорил в трубку Калински. – Только что подъехал на матово-черном «мерседесе».

– Ну и как, он один?

– Больше никого не вижу.

– Никто за ним не едет, не следит?

– Никого. Он определенно один.

– Хорошо. Скоро тебе перезвоню.

Я натянул шапку на лоб. Снова лил сильный дождь, и если судить по погоде, можно было подумать, что высшие силы нам благоприятствовали. Обычно в Эппинг-форест прогуливалось множество людей, поскольку он был единственным настоящий лесом в ближайших окрестностях Лондона, но сегодня из-за дождя все сидели по домам. Мы с Таггером заняли позиции на опушке леса, выходящей на отлогую поляну размерами примерно сто на пятьдесят ярдов. За ней снова простирался лес, из которого должен будет появиться Хольц, когда мы укажем ему на место встречи. Вокруг ни единого человека, и я был уверен, что сделка пройдет без осложнений.

Таггер сидел на толстом суку с «М-16» в руках. Он держал оружие исключительно из предосторожности, на всякий случай.

– Значит, приехал?

– Да, – кивнул я. – Уже здесь. – Я нажал вызов и набрал номер мобильника Хольца.

Он ответил сердитым рычанием.

– Мистер Хольц, рад, что вы приехали.

– Где мой сын?

– Он в безопасности, жив и здоров.

– Откуда мне знать, что вы не врете?

– А вы послушайте запись.

Я запустил короткую магнитофонную запись, которую мы заставили Криса наговорить в обмен на разрешение поменять штаны и пользоваться туалетом без посторонних. Она была очень короткой и содержала лишь самое важное: он назвал дату и время записи, сказал, что чувствует себя хорошо и с ним обращаются нормально. По последнему пункту у нас с ним возник спор, но я быстро убедил его согласиться, пригрозив, что Калински снова станет играть с его мошонкой. И поскольку Крис не был ни трусом, ни дураком, он выполнил все наши требования. Я выключил запись.