Обнаженная в шляпе
Шрифт:
– Взяла на всякий случай. Я думаю, купальник можно подсунуть Шурочке.
– Ты берешься это сделать сегодня?
– Попробую.
– Но сперва нужно составить портрет этой… супруги Костяя. Надо же, какое нахальство!
– Тонкий психологический расчет, – заметил Игрушка. – У Костяя миллион романов, и все удивляются, что его ни одна подруга не окрутила, А если допустить, что он уже давно женат, то все становится понятно и все рады – вот разгадка! Послушай, Олег, я вам очень сейчас нужен? Аленка улетает в Ленинград, я хотел ее в аэропорт
– Алена! – позвал Соломин. – Идите сюда! Я вас отвезу! Мне как раз машину починили.
Алена, оставив сумку, подошла. В ту же минуту к сумке придвинулся парень в пятнистых штанах и стал рядом, как бы охраняя ее.
Наташа бурно приветствовала Алену, причем веер фотографий у нее в руке развалился и несколько упало на асфальт.
– Что это? – удивленно спросила Алена.
– Вещественное доказательство! – весело ответил Игрушка.
Алена быстро нагнулась, подняла одну фотографию и уставилась на нее с крайне озадаченным видом. Ее рот сам собой открылся. Она подняла глаза на Игрушку, и в глазах этих были испуг и растерянность.
Игрушке безумно не понравилось выражение ее лица. И он судорожно попытался понять, почему вдруг так исказилось это красивое, а полчаса назад счастливое лицо.
Соломин сообразил первым. Оттолкнув Наташу, он схватил Алену за локоть. Она ухитрилась вырваться и отскочила.
Там, где только что стояла ее сумка, притормозила машина, и Соломин заметил угол сумки, стремительно втянутой в открытую дверцу. Затем машина рванула с места и, когда она поравнялась с Аленой, две огромные руки втянули девушку вовнутрь. В воздухе мелькнули только загорелые ноги.
Мгновенно набрав скорость и заложив крутой вираж, машина исчезла за поворотом.
– Стой! – крикнул Соломин. – Это же они! Рэкетиры!
Он побежал к своему «жигуленку», вся компания – за ним.
– Гони! – крикнул Игрушка, шлепаясь рядом с Соломиным, Наташа и Зуев еле успели занять заднее сиденье.
Зажигание сработало не сразу.
– Просил же отрегулировать! – простонал Соломин. – Платишь, платишь этим халтурщикам, и все без толку!
Тут машина заворчала.
– Гони… – прорыдал Игрушка, сжимая кулаки.
– Ребята, в чем дело? Чего это Алена?.. – наперебой спрашивали Натаща и Зуев.
Ни Игрушка, ни Соломин ответить не могли. Соломин сконцентрировался на машине и дороге, Игрушка впал в прострацию.
Он все понял…
Значит, врала. Вес эти дни врала. Начиная с тех слов про Костяя, что он не в се духе.
Ей нужна была информация о следствии. И он эту информацию исправно поставлял. А поскольку с самого начала он ничего не рассказал про «обнаженную в шляпе», то она была уверена, что фотографию не нашли. Или если и нашли, то не придали ей особого значения.
А сейчас он сам брякнул – «вещественное доказательство»!
Наташа была права – даже художественно настроенная Алена не знала, как она выглядит со спины.
Врала. Врала! И даже этой сумасшедшей ночью… все ее слова,
И тут одна мысль смутила Игрушку. Ведь ночь была воистину сумасшедшей, однако родинки он не заметил… Как же так?
Он попытался восстановить в памяти все, что было, но эта изумительная ночь распалась на миллион кадров, и он видел то запрокинутое лицо Алены и губы, зовущие его, но своего имени не слышал, то звучал в ушах ее стон, то перед глазами вообще был пронизанный молниями мрак.
И, наконец, он узрел облако русых волос, эту длинную распущенную косу, которая и заплетенная-то была куда ниже пояса, а в виде облака и вовсе закрывала всю спину…
Тем временем «жигуленок» выскочил на шоссе И пристроился в хвост похитителям.
– Наташка, я все понял! – вдруг возопил Зуев. – Слушай, все очень просто! Они пасли ее! Ока вывела их на Костяя, но она с ними всерьез не повязана, поэтому ее боялись и пасли. А когда испугались, что ее ведут в УВД, сделали глупость!
– Какую глупость? – испуганно спросила Наташа.
– Утащили ее. Это же глупость! Если бы они не суетились, мы сами никогда бы не догадались!..
– Это не глупость! Ты не знаешь… На фотографии была Алена! – безумно злой на Зуева с его детективным восторгом, выкрикнул Игрушка.
– Кончайте треп! – приказал Соломин. – Не до вас!
– Да, это се фотография! – не жалея себя, продолжал Игрушка. – И они это знали! Тот парень в десантных штанах, который заглянул Олегу через плечо, – помнишь, Олег? Он же был в машине! Он за рулем! И они увезли ее, чтобы она их не выдала! Она здорово с ними повязана… И она всех нас водила за нос!
Пораженные этим заявлением, Наташа и Зуев переглянулись. Уж если кого и водила за нос, то не Наташу и не Зуева.
– Это она потеряла у Костяя браслет! – восклицал Игрушка, давясь слезами. – Это она ему позировала. А другие ей и на фиг не нужны! Она была его любовницей! А потом они ее купили! И через нее узнали, что он готовит разоблачительный материал! Она впустила их к Костяю! Она оставила Костяя валяться с пробитой головой\' И потом она украла из редакции фотографию!
– А ну заткнись! – крикнул, не глядя на него, Соломин. – Истеричка! Валерьянки тебе дать? Они же сворачивают в лес! Всем заткнуться! Мне сейчас будет не до вас!
И «жигуленок» тоже нырнул в лес.
Глава девятнадцатая РАЗВЕДКА
– Черт бы их побрал! – резюмировал Соломин.
Разумеется, рэкетиров упустили на въезде в дачный поселок. Рэкетиры вильнули хвостом и пропали.
Соломин запомнил номер машины – этот номер болтался у него перед носом всю дорогу. Сейчас имело резон поехать в УВД и узнать, кому принадлежит машина. Но уезжать, оставляя здесь Алену, Соломин не имел морального права. Он чувствовал в истерических выкладках Игрушки какие-то явственные нестыковки.