Обновленческое движение Русской Православной Церкви в 20–40-е гг. XX в. (на материалах Ставрополья и Терека)

Пантюхин Александр М.

В миссионерской сфере была достигнута еще большая либерализация: было решено открыть приходские советы во всех храмах, где их еще не было, а также объединить деятельность приходов в «кружках приходских деятелей». Подобные меры позволяли еще более демократизировать приходское управление, привлекая к нему наиболее активных мирян. Отрицательной стороной этого процесса стало навязывание новых норм всем приходам, для чего была создана должность разъездных инструкторов.

Вполне вероятно, что многие участники Собора выступали не столько за подчинение Церкви белому правительству, сколько пользовались моментом для восстановления авторитета Церкви и усиления миссионерской работы. Наиболее показателен в этом случае пример Кубанского епископа Иоанна (Левицкого), который после 1920 г. не эмигрировал, а в 1922 г. перешел в обновленчество. Им руководил страх перед расправой, но уж никак не желание усиления контрреволюционной деятельности.

Ставропольский архиепископ Агафодор, подвергавшийся наиболее тяжелым обвинениям в антисоветской контрреволюционной деятельности [221] , принимал в деятельности Собора только пассивное участие из-за своей болезни. Реально руководил Ставропольской епархией в это время Александровский епископ Михаил, викарий Ставропольской епархии. Да и сам Б. Кандидов, считавший архиепископа Агафодора чуть ли не одним из главных руководителей Собора наравне с протопресвитером Г.

Шавельским, не назвал ни одной соборной должности, которую занимал владыка [222] . Это может говорить только о том, что архиепископ Агафодор участвовал в работе Собора вынужденно, «по должности». Он не выдвинул ни одного предложения, имеющего политическую направленность. Деятельность владыки в 1917–1919 гг. была направлена почти исключительно на сохранение единства церковной организации в Ставропольской губернии. Его трудам помешала тяжелая болезнь и фактический переход управления епархией к викарному епископу Михаилу (Козьмодемьянскому) 18 июня 1919 г. [223] , который еще во второй половине 1918 г. практически сосредоточил церковную власть в Ставропольской епархии в своих руках в связи с тяжелой болезнью архиепископа Агафодора (Преображенского), который 4 августа 1918 г. распоряжением № 637 назначил епископа Михаила руководителем всех епархиальных учреждений [224] .

221

Кашеваров А. Н. Указ. соч. С. 46; Беликова Н. Ю. Указ. соч. С. 67

222

Кандидов Б. Указ. соч. С. 41–48

223

Гедеон (Докукин), митр. Указ. соч. С. 126; Самойленко П., прот. Указ. соч. С. 47

224

Циркуляр № 3364 епископа Александровского 2-го викария Ставропольской епархии Михаила в Совет Ставропольского Епархиального женска училища. 5 августа 1918 г. // ГАСК. Ф. 77. On. 1. Д. 1433. Л. 36

В 1919 г. в Ставропольской епархии начался рост большевистских и атеистических идей среди духовенства. Объясняется это не столько любовью к большевикам и советскому строю, сколько недовольством белым движением и подчинению руководству Белому движению Церкви на Северном Кавказе. Реакцией некоторых священников на подчинение архиереев власти стали случаи добровольного сложения сана, а также большевистской агитации на приходах. Снял с себя сан священник с. Ново-Егорлыкского М. Шевченко, заявив о непригодности служения народу в качестве священника [225] . Архиереев он объявил «жульем, обиравшим народ».

225

Заявление священника // Власть Советов. 1921, 19 мая. С. 2

На Предсоборной Комиссии в мае 1919 г. поднимался вопрос о создании комиссии «об отношении большевиков к церкви, о их зверствах над священниками и святынями» [226] . Одной из задач комиссии предполагался сбор слухов о зверствах большевиков по отношению к духовенству. То есть комиссия должна была отвечать за антибольшевистскую агитацию в Церкви. Агитационная работа должна была проводиться и среди священнослужителей для предотвращения организации последними пропагандистской деятельности в пользу большевиков, особенно, учитывая наличие прецедентов. Например, большевистскую работу на приходе с. Медведского проводили священник Т. Чубов совместно с мирянами И. Олещенко и И. Костиным [227] .

226

Кандидов Б. Указ. соч. С. 27

227

Рапорт № 128 в Ставропольский Епархиальный Совет духовного следователя IX благочиннического округа Ставропольской губернии священника Василия Гриценко. 13 августа 1919 г. // ГАСК. Ф. 237. On. 1. Д.

2939. Л. 7-7об.

Усиление антибольшевистской работы в Ставропольской епархии стало возможным из-за давления, оказываемого ВВЦУ на Юго-востоке России на епископа Михаила [228] . Сами действия ВВЦУ были вызваны реакцией на использование большевиками недостатков, замеченных в церковной жизни 1917–1919 гг. Например, в вину священнослужителям ставился карьеризм. В качестве примера использовался случай возведения иеромонаха Иоанна в сан архимандрита по фальшивой телеграмме осенью 1918 г. [229] Также священнослужители обвинялись в монополизации богослужения, недопущении к участию в службах мирян. Для борьбы с подобными обвинениями в приходах южных епархий вводилось общее пение наиболее употребительных молитв [230] .

228

Указ № 2755 из Временного Высшего Церковного Управления на Юго-востоке России Преосвященному Михаилу, епископу Александровскому, управляющему Ставропольской епархией. 13 июля 1919 г. // ГАСК.

Ф. 237. Он. 1.Д. 3115. Л. 1-2

229

Всепокорнейший рапорт Его Высокопреосвященству Высокопреосвященнейшему Агафодору, архиепископу Кавказскому и Ставропольскому благочинного монастырей Ставропольской губернии пером. Антония. 11 октября 1918 г. //ГАСК. Ф. 237. On. 1. Д. 2935. Л. 1

230

Указ № 2755 из Временного Высшего Церковного Управления на Юго-востоке России Преосвященному Михаилу, епископу Александровскому, управляющему Ставропольской епархией. 13 июля 1919 г.// ГАСК.

Ф. 237. Оп. 1.Д. 3115. Л. 1-2

В конце февраля – начале марта 1920 г. белогвардейские силы были выбиты с территории Ставрополья и Терека. Красная Армия захватила Ставрополь, Владикавказ и другие крупные города Северного Кавказа. В течение марта были сформированы новые органы советской власти и запущен механизм ускоренного введения религиозного законодательства 1917–1920 гг. [231]

Первые послереволюционные годы стали периодом первоначального утверждения обновленческого движения как формально господствующей среди православных верующих религиозно-политической системы. В 1918–1919 гг. появились многочисленные обновленческие группы, ставшие на позиции литургических реформ, экуменизма и религиозного анархизма [232] . В 1919 г. известный обновленец священник А.И. Введенский предложил председателю

Петроградского совета Зиновьеву налаживание контактов и помощь в создании в Церкви обновленческой «пятой колонны», которая всегда будет готова поддержать власть и оказать ей помощь [233] . В то же время В.Д. Красницкий стоял на позиции привлечения духовенства к службе в Красной Армии [234] . На местах начали завязываться тесные отношения обновленческого духовенства с районными и областными органами власти.

231

От Ставропольского Губюста: Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви. 1 августа 1920 г. // ГАСК. Ф. P-397. On. 1. Д. 53. Л. 50-50об.; Приказ ревкома Терской области об отделении церкви

от государства и школы от церкви. 26 апреля 1920 г. // Борьба за Советскую власть в Северной Осетии. Сборник документов и материалов. Орджоникидзе, 1972. С. 373–374

232

Шкаровский М. В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. СПб., 1999. С. 11; Программа деятельности обновленческой группы «Народная церковь». 1919 г.// Следственное дело патриарха Тихона. С. 728–729; Одинцов М. И. Государство и Церковь. 1917–1938. М., 1991. С. 25; Письмо иеромонаха Илиодора (С.М. Труфанова) В.И. Ленину. 16 июня 1921 г. // Библиотека Гумер. URL: http:// www.gumer.info/bogoslov_Buks/History_Church/index.php (дата обращения: 14.08.2011)

233

Губкин О. Русская Православная Церковь под игом богоборческой власти в период с 1917 по 1941 годы. СПб., 2006. С. 145

234

Обращение представителей духовенства и мирян Петроградской епархии в исполком Петросовета с отказом от политической деятельности и выражением лояльности к советской власти. 15 сентября 1919 г.//

Шкаровский М. В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. С. 65; Доклад священника В. Красницкого с предложением привлечь духовенство к службе в РККА. 15 августа 1919 г.// Сегодня. 1994. 22 октября. С. 11

Принципы государственно-религиозных взаимоотношений большевиков, построенные на использовании лояльных конфессиональных групп для нужд и получения выгод органами советской власти, были перенесены и на Северный Кавказ. Насаждение органами государственной власти т. н. «секуляризированного» православия на Ставрополье нередко находило сочувствие в среде духовенства, пытавшегося с помощью государственной поддержки вывести Церковь из состояния кризиса. В 1920–1921 гг. началась систематизация взаимного движения государственной религиозной политики и части православного духовенства. Начался отказ от поддержки отдельных лояльных групп духовенства и верующих. Впервые был взят курс на создание церковной организации, отвечающей всем запросам советской власти к религии.

Неожиданно резкое изменение государственной конфессиональной политики на Ставрополье и Тереке в 1920 г. могло породить взрыв недовольства казачьего населения Северного Кавказа, традиционно поддерживавшего Русскую Православную Церковь. Особенно это касалось Инструкции к Декрету об отделении Церкви от государства, согласно которой все здания культового назначения (в первую очередь, православные) переходили в ведение местных Советов рабочих и крестьянских депутатов, а здания, принадлежащие религиозным организациям, но не использующиеся для общественных богослужений, а также домовые храмы учреждений – конфисковывались [235] . С целью успокоения казачьего населения, готового силой отстаивать свое право на исповедание православной веры, была выпущена специальная агитационная брошюра, в которой показывались «выгоды» для народа перехода храмов в ведение Советов, передававших их затем верующим. Теперь, как гласила брошюра, «все имущества церквей объявляются народным достоянием», что якобы должно было защитить верующих от расхищения церковного имущества «тунеядствующими» архиереями [236] .

235

О порядке проведения в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» (инструкция). 1 августа 1920 г. // ГАСК. Ф. P-397. On. 1. Д. 53. Л. 50об.

236

Ульянов И. Казаки, церковь и Советская власть. М., 1920. С. 10

Брошюра для агитации использовала многочисленные наработки христианских социалистов начала XX в. Показывалось, что Иисус Христос служил бедным, а не богатым [237] . Это ставилось в укор архиереям, которые обвинялись как в роскоши и расточительстве, так и предательстве народа в годы Гражданской войны (предательство, правда, заключалось в отказе большого число епископов поддерживать «красную» сторону).

В начале 1920-х гг. местные органы власти была вынуждены с большой осторожностью проводить в жизнь новое религиозное законодательство. Это обстоятельство было детерминировано как сохранением религиозных убеждений в среде самих советских чиновников и служащих, так и опасностью вызвать сопротивление или социальное противостояние в крестьянских и казачьих кругах, а также в среде осетинского и других этносов, традиционно исповедующих православие. Вытесняя религию из всех сфер общественной жизни, большевистское руководство Северного Кавказа было вынуждено искать опору в среде самого духовенства и верующих. Кубанский исследователь Н.Ю. Беликова полагала, что местной советской власти было необходимо утвердить «новый вариант религиозно-нравственного учения», а значит и новые формы общественной жизни на Северном Кавказе [238] . В связи с этим, опора на лояльные прослойки духовенства и верующих становилась необходимой для создания фундамента новой общественно-религиозной политики.

237

Там же. С. 12

238

Беликова H. Ю. Указ. соч. С. 71

Уже в 1920–1922 гг. духовенство старалось приспосабливаться к изменившимся историческим условиям. Нередки были случаи, когда органы приходского управления самозакрывались, а настоятели храмов делали запрос в местные советы о своих полномочиях. В Андреевском храме г. Ставрополя 31 мая 1920 г. был избран церковно-приходской совет, который должен был управлять исключительно внутрицерковными делами. Интересно отметить, что во главе совета стал настоятель храма игумен Серафим (Надворный) [239] , так как это не противоречило ни требованиям советского законодательства (об общинном управлении приходами), ни каноническим нормам (о возглавлении общины верующих священником).

239

Протокол Собрания прихожан Андреевской церкви г. Ставрополя // ГАСК. Ф. P-631. On. 1. Д. 1. Л. 1