Обольститель и куртизанка
Шрифт:
Лорду Эриту нравилось изображать бесчувственную скалу, но тщательно создаваемый им образ только что рассыпался. Теперь его уже никогда не собрать. Эрит мог одурачить весь лондонский свет, прикидываясь бездушным циником, но Оливия знала, что это всего лишь маска.
– Простите, что пробудила мучительные воспоминания, – тихо сказала она. – Меня извиняет лишь то... что сегодня вечером все идет не так, как я рассчитывала.
Эрит хмуро покачал головой.
– От некоторых воспоминаний не удается избавиться, они постоянно преследуют вас, говорите вы о них
– Да. – Оливия посмотрела на тарелку. Она почти не притронулась к еде. Как и Эрит. Ее вдруг охватило странное смущение. Подобного чувства она не испытывала с тех пор, как впервые оказалась в Лондоне. – Вы хотите снова лечь в постель? – Смутная тревога придала резкость ее голосу.
Эрит вскинул голову и лукаво улыбнулся. Казалось, он посмеивается над самим собой.
– Нет.
– Нет? – удивленно переспросила Оливия. Эрит медленно разжал кулаки.
– Не глупите. Вы ведь знаете, как я хочу обладать вами. Но вы не готовы дать мне то, что я желаю получить.
– Уверена, вы совсем не так представляли себе сегодняшний вечер, когда подарили мне тот восхитительный рубиновый браслет. – Оливия с опозданием подумала, что следовало надеть подарок.
– Возможно. И все же этот вечер незабываем.
Губы Оливии насмешливо скривились. Да, Эрит прав: незабываемый вечер.
Поднявшись, граф направился в спальню. Он прошел так близко от Оливии, что ее обдало знакомым ароматом сандала и мускуса. По телу прошла жаркая волна. Оливия выпила еще шампанского, чтобы прогнать воспоминание. Вино показалось ей пресным, безвкусным. Странное беспокойство только усилилось.
Эрит вернулся с квадратным, бархатным футляром и рубашкой.
– Я собирался вручить вам это раньше, но, увидев вас на лестнице, забыл обо всем. – Он передал куртизанке футляр.
После браслета Оливия ожидала увидеть еще одну дорогую безделушку, и все же, раскрыв футляр, на мгновение оцепенела. Внутри лежало ожерелье из рубинов и бриллиантов на переплетенных золотых стеблях, повторявших ажурный рисунок браслета. Ведя полную роскоши жизнь куртизанки, она никогда не видела ничего прекраснее.
Потрясенная, Оливия молчала, глядя на ожерелье.
– Вам нравится? – осведомился Эрит.
– Оно великолепно, – взволнованно отозвалась Оливия, поднимая глаза.
Губы Эрита изогнулись в кривой усмешке.
– Да, но нравится ли оно вам?
– Это ошейник.
– Да, – терпеливо подтвердил граф.
– Вы хотите, чтобы я носила его как знак вашей власти надо мной?
Граф испустил долгий довольный вздох и откинулся на спинку стула, продолжая вертеть в руках бокал с вином. Выпил он на удивление мало.
– Умные женщины часто говорят дельные вещи.
Казалось, воздух между ними вдруг сгустился, пронизанный духом соблазна. Как Эриту это удалось? Оливия никогда не испытывала телесного влечения к своим любовникам, но сейчас все волоски на ее теле встали дыбом, как перед ударом молнии.
Она мгновенно ощетинилась, не желая уступать этому странному чувству.
– У вас нет на меня никаких прав. Вы слишком много о себе возомнили,
– Эрит издал короткий смешок.
– Черт побери, вы очень странная куртизанка. Вы самая удивительная и неподражаемая из моих любовниц. Я ваш покровитель, и мне завидуют все мужчины в Лондоне. Мне сам Бог велел осыпать вас драгоценностями. Это часть игры.
Прежде Оливия охотно принимала щедрые подарки от своих покровителей. Теперь, когда она решила уйти на покой, драгоценное ожерелье, обращенное в деньги, могло бы обеспечить ей приличный доход. И все же, поддавшись чувству более сильному, чем доводы рассудка, она отодвинула от себя обтянутый бархатом футляр.
– Я не стану носить ошейник, как ваша собака.
– Эта роскошная вещица чертовски дорога для борзой, даже для самой быстрой, – насмешливо фыркнул Эрит, откровенно забавляясь. – Это лучшие рубины из всех, что я встречал.
Оливия отдала должное великолепным рубинам, но подарок показался ей оскорбительным.
– Мне они не по вкусу.
Эрит раскрыл футляр и, полюбовавшись сверкающими камнями, снова закрыл, а затем придвинул к Оливии.
– Возьмите ожерелье, даже если не будете его носить. Куртизанка неохотно кивнула, не притронувшись к футляру. Он остался лежать на столе, словно незримый участник беседы, придавая этому странному вечеру еще больше таинственности.
– Что вам угодно дальше, милорд? – спросила Оливия, как спрашивала множество раз бесчисленных своих любовников.
Почему же сейчас этот вопрос прозвучал так многозначительно? Возможно, потому что на сей раз, Оливия понятия не имела, каким будет ответ.
– Мне угодно побеседовать, мисс Рейнз, если и вам это доставит удовольствие.
Потрясенная, Оливия на мгновение лишилась дара речи.
– Побеседовать?
Эрит тихо рассмеялся. У него был приятный смех, низкий и звучный. Оливию словно окутало теплое облако.
– Ну да, как беседуют цивилизованные люди.
Оливия беспокойно нахмурилась. Позволить графу проникнуть в ее мысли и чувства было куда опаснее, чем отдать ему на откуп свое тело. Она бросила на Эрита настороженный взгляд и вдруг ощутила, как в душе пробуждается давно забытое чувство – жгучее любопытство, которое она с самого детства привыкла безжалостно подавлять.
Она набрала в грудь побольше воздуха.
– Когда я расспрашивала Перри о вас, он сказал, что вы много путешествовали.
Она с трудом узнала свой голос. Казалось, это говорит девочка, которой она была когда-то. Давным-давно, до того как жизнь швырнула ее в самую гущу волчьей стаи.
– Я дипломат и путешествую по долгу службы. – Эрит говорил уклончиво, но в серых глазах его плясали насмешливые искры.
Пожалуй, не будет особого вреда, если граф узнает, как ей страстно хочется постранствовать по свету, почувствовать свободу, дарованную лишь немногим женщинам. В Лондоне Оливия пользовалась свободой, но только в пределах дозволенного. А свобода, ограниченная барьерами, уже не свобода, хоть прославленная куртизанка и похвалялась своей независимостью.