Обольститель и куртизанка
Шрифт:
Оливия покачнулась, беспомощно хватая ртом воздух. Дыхание ее оборвалось, грудь сдавило железным обручем. По телу разлился холод. Смертельный холод.
– Оливия? Оливия, милая, все хорошо.
Смутно, словно сквозь сон, она почувствовала, как сильные руки Джулиана обхватили ее, подняли и понесли к дверям.
– Отпусти меня, – хрипло прошептала она.
Но Джулиан не обратил внимания на ее мольбу. А может быть, просто не слышал ее.
– Здесь наверняка есть гостиная, черт возьми. Я не желаю больше разговаривать в этой
Понемногу жизнь стала возвращаться к Оливии. Она вгляделась в мужественный профиль Джулиана. Его скулы обозначились четче – должно быть, он похудел. Горькие складки у рта подсказывали, что он почти не улыбался после разлуки с ней.
Он внес Оливию в гостиную.
– Ну вот, здесь намного лучше.
– Я в состоянии держаться на ногах, – без особой уверенности заявила Оливия.
– Нет. А то ты, чего доброго, снова упадешь в обморок. – Опустившись в кресло перед камином, Джулиан усадил Оливию к себе на колени.
– Так-то лучше, – мягко проворчал Эрит, зарывшись лицом в ее волосы. Оливия закрыла глаза, наслаждаясь близостью возлюбленного. Она сознавала, что счастье ее хрупко и обманчиво, но не находила в себе сил оторваться от Джулиана. Впервые за бесконечно долгие месяцы, проведенные в разлуке с ним, месяцы, наполненные горечью и тоской, она почувствовала себя счастливой.
– Не мучай меня, Джулиан, – взмолилась она срывающимся шепотом, – это слишком жестоко.
– Жестоко? Звучит чертовски забавно. Женщина, ты заставила меня провести четыре месяца в настоящем аду. – Руки Эрита сильнее обхватили ее. Это невольное движение сказало Оливии лучше всяких слов, как сильно Джулиан тосковал по ней.
Она не понимала, чего он хочет. Только что Джулиан признался, что нашел себе жену, и объявил об отъезде во Францию, а теперь с нежностью обнимает ее, не желая выпускать из своих объятий.
Вцепившись в ворот его рубашки, Оливия положила голову ему на плечо. Его сильные руки сжали ее еще крепче.
Глупая иллюзия.
Остатки здравомыслия подсказывали ей, что нужно проявить твердость и прогнать Эрита прочь. Этот мужчина не для нее. Нелепо надеяться, что он будет принадлежать ей. Граф должен вернуться к своей невесте.
Джулиан должен уйти.
Но только не сейчас. Боже, не сейчас.
Как трудно убедить себя, что Джулиан принадлежит другой женщине. Узы, соединившие их в те долгие страстные ночи на Йорк-стрит, казались Оливии такими же прочными, как прежде. И даже прочнее, ибо они прошли испытание разлукой и болью.
Пусть ее назовут безумной, но она верила, что Джулиан все еще ее любит.
Однако даже если это правда, что с того? Эриту известно ее условие. Оливия остро сознавала: она не отступит, – хотя отвергнуть Джулиана во второй раз, значит, обречь себя на вечное одиночество, горькое и мучительное.
Граф поднял голову, глаза его весело сверкнули.
– Ты пахнешь клубникой.
– Я готовила варенье.
– Вот как? – улыбнулся Эрит, взяв
Сердце Оливии пустилось в бешеный галоп. Дрожа всем телом, она замерла в предвкушении. Другая женщина на ее месте оттолкнула бы Джулиана, но Оливия слишком сильно тосковала по нему. Всего один поцелуй. Что в этом плохого? Неужели она не заслуживает капельки счастья, прежде чем безжалостная судьба обрушит на нее новые невзгоды?
Медленно, очень медленно Эрит опустил голову. Оливия успела бы отвернуться, если бы захотела. Серые глаза графа светились любовью, дрожащие губы Оливии робко приоткрылись. В следующий миг ее затопила волна восторга.
Мягкость рта Джулиана, мимолетное жалящее касание языка, сладость его губ одурманивали, пьянили. Этот поцелуй был удивительно нежным, непохожим на прежние, страстные, жадные. Он был легким, почти... невинным.
Эрит прервал поцелуй слишком быстро, и Оливия ощутила укол разочарования. Прежде Джулиан обращал страсть в оружие, пытаясь удержать ее.
– М-мм, какая прелесть. – Губы графа изогнулись в улыбке, ласковой, как его поцелуй. Своевольное сердце Оливии замедлило бег и замерло.
– Джулиан... – задыхаясь, прошептала она. Оливия попыталась напомнить себе о помолвке, но Эрит держал ее в объятиях, а его невеста, кем бы она ни была, казалась тенью, расплывчатой и нереальной. Оливия зажмурилась, стараясь сдержать слезы.
Джулиан нежно прижал ее к груди, словно почувствовал, как близка она к тому, чтобы расплакаться. Их сердца бились в унисон. Оливия ощущала на губах вкус поцелуя, хмельнее самого крепкого вина. Как давно, как отчаянно она мечтала испытать эту упоительную близость. Она замерла, прильнув к Джулиану, наслаждаясь похищенными мгновениями счастья.
– У меня есть для тебя подарок, – проговорил граф. Его голос звучал глухо и торжественно, как в тот день, когда Эрит впервые признался Оливии в любви.
Горькое разочарование разбило вдребезги хрупкий покой Оливии. Неужели Джулиан опять попытается подкупить ее рубинами?
– Снова драгоценности?
– Нет. Но я брошу к твоим ногам все бриллианты Лондона, если пожелаешь.
– Они мне не нужны.
Оливия хотела совсем другого. Ее не привлекали сверкающие безделушки – свидетельства побед над презренным племенем мужчин.
– И все же я осыплю тебя бриллиантами, – прошептал Эрит, касаясь губами ее уха. Оливия не смогла сдержать жаркую дрожь, прокатившуюся по телу.
– Я выброшу их, – хрипло пригрозила она.
Джулиан склонил голову набок и заглянул ей в лицо.
– Поищи у меня во внутреннем кармане, там должна быть бумага.
– Если это дарственная на дом, можешь оставить ее себе.
В глазах Эрита заплясали насмешливые искры.
– Слава Богу, это не дарственная на дом.
Никто другой не осмеливался ее дразнить, только Джулиан. Ну почему из всех мужчин во Вселенной она выбрала именно его?