Оборотная сторона героя
Шрифт:
– Утро, Илья! – улыбнулся выглянувший из своей комнатушки охранник. В костюме, при галстуке, строгая воинская стрижка, седина на висках, суровые брови, твердый взгляд – Борис Моисеевич выглядел типичным армейским офицером, обреченным, как и многие свои сослуживцы, податься после отставки в охранники на коммерческие предприятия. Только вот веселенький цветастый передник и поварешка несколько портили эту картину.
– Хочешь попробовать? Шурпа! – продолжил он и, не дожидаясь ответа, приглашающе протянул половник.
Экс-десантник всегда угощал сотрудников своими умопомрачительными кулинарными шедеврами, которые
Охранник большей частью проводил время на кухоньке у входа, угощал желающих кушаньями и байками из своей богатой на события жизни. К добродушному балагуру в строгом костюме с цветастым передником и командным голосом боевого генерала все давно привыкли и порой забывали, что он у них отвечает за охрану. Но когда – а такое изредка случалось – в офис настойчиво рвались люди с не самыми лучшими намерениями, дружелюбный секьюрити в фартуке оказывался первой и последней преградой на их пути.
Не зря, не зря Борис Моисеевич был заслуженным ВДВшником тридцать первой гвардейской отдельной десантно-штурмовой ордена Кутузова II степени бригады… Правда, сам в деле охранника "Бастиона" Илья ещё ни разу не видел. Но рассказам коллег верил.
– Вкусно, – совершенно искренне похвалил Илья, отхлебнув ароматной густой похлебки из половника. Борис Моисеевич нечасто повторялся в рецептах, потому каждый опыт приобщения к его творениям следовало ценить.
Желудок, попробовав шурпы, бесцеремонно напомнил, что сегодня хозяин накормил его всего лишь остатками зачерствевшей булки, и Илья, сглотнув, спросил:
– Борис Моисеевич, я к обеду подойду? Если меня никуда не отошлют.
– Конечно, – обрадовался тот; Борис Моисеевич готовил не столько для себя, сколько для коллег, и только радовался, когда они поглощали его блюда. – А куда тебя, кстати, отправляют?
– Ещё не знаю. Но, думаю, скоро выясню.
Язвительный голос шефа Илья услышал уже на лестнице и подумал: "Кого на этот раз? И за что?".
Андрей Потапович, спортивный мужчина к сорока с тяжёлым взглядом тускло-серых глаз и маленькой серебристой серьгой в ухе был умён, язвителен и нетерпим к чужим слабостям, и поначалу Илье казалось, что ужиться с ним будет непросто. Однако первое впечатление оказалось обманчивым. Начальник отличался решительностью и здравомыслием, не кичился своим опытом и никогда не требовал от других того, чего не стал или не смог бы сделать сам. Наконец, несмотря на острый язык и саркастические замечания, за своих сотрудников мог порвать кого угодно… хотя сам бы в этом никогда не признался. Когда Илья это понял, то он больше не удивлялся, что сотрудники звали шефа куда более свойским Андреем Папычем, а между собой и вовсе просто Папычем.
Илья решительно толкнул дверь и быстро оглядел занимающее весь второй этаж просторное помещение, отыскивая "жертву" Папыча. Кто-то из прежних жильцов здания по неизвестной причине снёс все внутренние
Начальник возвышался над загромождениями пыльной техники на территории окон-розеток и выговаривал располагающемуся там аналитическому отделу. Впрочем, аналитический отдел – это слишком громкое название для Аркаши Барабашкина, талантливого молодого программиста-аналитика и двух его помощниц, настолько же симпатичных, насколько и бесполезных Майи и Ирочки.
Вжавшийся в кресло белобрысый аналитик, хоть и чувствующий себя явно неуютно под суровым взглядом начальства, глядел из-под смешных круглых очков испуганно-вызывающе и, похоже, не собирался признавать себя виновным, в чем бы его ни обвиняли.
– Я ни при чём! Вы же знаете, сколько в нашем ведении объектов! И у каждого – разные циклы! Сам я за всеми физически уследить на могу!
– Разумеется, не можешь, – обманчиво мягко согласился Папыч. – Только как же твоя хвалёная мониторинговая программа? Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты ведь делал доклад о положительных результатах тестирования и оглашал выводы о надёжности твоей разработки. Утверждал, что теперь процесс мониторинга полностью автоматизирован, и именно поэтому мы перестали вручную отслеживать все циклы.
Аркаша сморгнул и чуть растерял свой запал.– Я… Она надёжна, Андрей Потапович. Просто… просто, чтобы она правильно работала, должны быть заданы верные параметры…
– Должны быть заданы верные параметры, – очень медленно повторил шеф, словно обдумывая услышанное, а потом неверяще поднял брови: – Ты ввёл в программу неверную продолжительность цикла для этого прохода?
– Я…
– Ты ввёл неверную продолжительность цикла, да, Барабашкин?
Все знали, что по фамилии Аркашу шеф называл только тогда, когда был на него зол. Аналитик тоже это знал. Он нервно сглотнул и зажмурился, уши заалели.
– Когда тестирование закончилось и программа была готова к запуску, – почти плачущим голосом пояснил он, – я несколько дней вручную вводил данные о циклах. И с этим проходом, видимо, ошибся. Надо было ввести триста шестьдесят пять, а я тогда, наверное, подумал: триста шестьдетсят пять дней – это же год. И ввёл год. И про високосный даже не подумал…
Несколько долгих мгновений Папыч стоял над не поднимающим голову аналитиком и сверлил его яростным взглядом.
– Ей богу, уволил бы тебя к чёртовой бабушке, если бы…
Шеф оборвал предложение, но Илья прекрасно услышал несказанное. Найти специалиста такого уровня как Аркаша пусть и крайне непросто, но всё же реально. Подготовить, ввести в курс дела… Но найти человека, который успешно пройдёт все уровни проверки, прежде чем его допустят в их организацию – это не только весьма сложно, это ещё займёт очень много времени.
Папыч резко развернулся и отправился в свой кабинет, а к поникшему Аркаше тут же подбежали две симпатичные длинноногие девчонки.
– Аркашенька, не расстраивайся, – проворковала одна, беря его за руку.