Оборотная власть
Шрифт:
Нуждается во мне, кроет Ариса по-страшному, не справляется.
Бурно и долго, намеренно растягивает процесс, то ускоряется, то до полной остановки тормозит. Искусал губы, облизал всю шею, на бедрах синяки останутся, каждый раз как подается вперед, его пальцы причиняют боль, а дыхание исчезает у обоих, следом вдох и рваный выдох. Сумасшедшая дрожь, мелкая, разбивающая, глухие стоны. Себе не принадлежу, низ онемел, не чувствую вовсе, если не добьет сейчас, свихнусь просто, на грани балансирую. Сказать голова кружится, ничего не сказать, невесомость, которую периодически переворачивают,
Закусив мне нижнюю губу добивает и меня и себя, это не кайф это смерть, когда исчезаешь и не осознаешь ни себя, ни мира вокруг, ни даже его. Слишком много всего во мне, переполнена. Любовь, ненависть, страсть, зависимость и отторжение, ненормальные процессы привязывающие к нему. Сжимая лицо в ладонях, нежно зацеловывает губы, опаляя жаром шумного дыхания, при этом оставаясь внутри меня. Примкнувшие друг к другу, сросшиеся намертво, не только телами, но и внутренностями, невидимыми оболочками, всем чем только можно. Мы одно целое, стойкое понимание и нежелание разрывать контакт. Чуть подается назад, я зашипев, не пускаю, крепче обхватывая его ногами, упираясь в ягодицы ступнями. Даже с закрытыми глазами слышу улыбку на красивом лице, мне не надо смотреть на него, чтобы видеть. Одурманенные глаза, ставшие совсем стальными с вкраплинами пламени - оборотная суть дает о себе знать. Капризные, пухлые, а сейчас еще выразительнее, губы, обласканные мною. Вспотевший лоб с легким намеком на морщинки, суточная щетина, что царапала мне грудь, шею, лицо. Я вижу каждый миллиметр его тела с закрытыми глазами, он отпечатался весь во мне, повадки, голос, образ, манера доносить.
– Юля еще хочет?
– шепчет в губы, продолжая целовать.
– Юля хочет быть вот так.
Услышал, дал отойти окончательно и только потом разорвал единение. Свалился тяжело с выдохом на подушку, словно неделю мечтал лечь на постель и вытянуться в полный рост. Притянул к себе, обняв одной рукой. Пристроившись на его плече наслаждаюсь гладкостью кожи на груди.
– Где ты был?
Понятно же, что не дома. На полу в прихожей раскидана несвежая одежда, раздевался от порога видимо, потом в душ и меня будить.
– У Тима. Спал там, где ты спала.
Для него нереально откровенно. Сердце глухо бьётся. Арис слышит же, виду не подает, спокоен, расслаблен, глаза закрыты.
– Дома ты где спишь?
– не могу остановиться, ревность жрет.
Морщусь немного, пусть соврет, я буду верить. Но я знаю, Арис скажет правду. Готовлюсь, хотя разве возможно быть готовой к подобному. Она его жена, захочет и будет...
– Там где ты спала, - отвечает ровно.
Жаром обдает, сердце в истерике заходится. Он сгребает меня, обнимает, с оборотной дурью сжимает. Можно считать Арис в любви признался. Не соврал, в лицо всегда бросает, даже, если раздерет внутренности, беспощаден ко всем.
Мы успели пару часов проваляться в постели, прежде, чем ожили его оба телефона.
– Юль, кофе сделай, без сахара, - выслушивая кого-то на том конце, бросает мне.
Ни пожалуйста, ничего, метнулась и выполнила, вот к чему привык.
Бросает из одного в другое, постоянно склеиваю осколки себя, собираю, собираю, и никак возродить не могу. Что ты со мной сделал
– Юль, я просил без сахара, - звучит претензия в спину.
Сглатываю с трудом и разворачиваюсь медленно, хочу, но сказать ничего не могу, эмоции давят на связки. На автомате, по привычке положила ложку сахару.
Смотрит в упор, сжирает каждое колебание с меня. Он понимает, что больно, и ничего не меняет, исправлять не желает. Принуждает смириться, подчиняться той самой системе про которую говорил Грачев.
– Завтрак тебе жена сделает, - выдавливаю через силу и под его тяжелым взглядом иду на выход с кухни.
Трясет от гнева, воспоминаний вот только утром сотворенного, как так можно...
Перехватывает за локоть, поднявшись со стула, дергает к себе. Прижимает к груди, унять дрожь безумную хочет. Не получится, Аристарх, не в этот раз.
– Вечером буду, жди с ужином. Останусь, - добавляет тихо.
Ждет реакции, ловит не ту, радости не будет, откуда ей взяться. Кость собаке, мерзкая подачка.
Отталкиваюсь, не удерживает, хотя чувствую, не желает отпускать.
– Как же она?
Видеть не могу, отворачиваюсь в окно, уйти все равно не пропустит.
– Уехала к родителям.
Обыденно отвечает, будто мы о погоде разговариваем. Прикрываю глаза, снег противен, и без него холодно. Зябко обхватываю плечи, солнца побольше требуется, тепла в атмосфере. Для меня прошедшая осень и эта зима будут видимо самыми длинными и мрачными. Он приблизившись бесшумно, застывает за спиной, не касается, лишь нависает, словно тяжестью, кажется, давит на меня физически. Продолжит ломать, и как верить, что правда неравнодушен, не должен же так поступать, по-факту именно так. Ломает, подстраивает для своих потребностей.
Обхватывает за горло раскрытой ладонью, слегка сжимает, надавив укладывает на грудь свою спиной и развернув лицо, целует крепко губы. Отпускает и уходит в торопях. Оказывается страшно каждый раз слушать как он покидает квартиру, наблюдать в окно как уезжает. Люблю настолько же сильно, насколько ненавижу. Скажите мне, неужели живут другие на втором плане, испытывают радость, не видят проблемы, с трудом верится в отсутствие переживай подобных моим. Ты, Арис, ничего не делаешь, чтобы перевесить чащу в сторону люблю, с каждым днем она на грамм уменьшается, перевешивает разум. Как только БМВ исчезает из двора, берусь за телефон, а набрать номер не могу. И буквально подпрыгиваю, когда начинает звонить.
Оля...
– Да, родная, - с дрожью отвечаю, не успела взять контроль над состоянием раздолбанности.
Жаром лицо опаляет. Я говорю как Молчанов, ни в какие ворота уже.
– Поговорить надо, не со мной, но по поводу тебя. Через час, полтора, можешь?
– тараторит подруга.
– Могу.
Все могу, кроме одного, убить мучителя и получить свободу.
– Значит жду. Сообщением адрес кину. Только определись точнее со временем, я буду не одна.
Настолько в себе, что не задумалась над словами подруги, вернее сделала это запоздало. Через чур, когда уже сидела перед ней спустя час. Дико хотела вырваться из стен запаски, без разницы куда.