ОБОРОТНИ СНОВА В ДЕЛЕ
Шрифт:
Домовой ласково погладил по руке с колечком.
– Драконы отстали. Не бойсся! А хозяин браслет тебе купил!
– Хмм?!
– Блестящщий такой, с камушками! Только без него я отдать не могу.
– Тогда зачем он писал...
Алесса молча высыпала на столик последнюю крохотную щепоть. Горка непонятного цвета трухи даже отдалённо не напоминала красивый нежно-фиолетовый лист с едва заметным тиснением в виде трилистника и родным почерком. Всё, что нашлось в кармане вместо письма.
Симка, ласкаясь, боднул её в плечо.
– И тебя вылечат, госспожа...
Дальнейший разговор
Симка на хмыканье отреагировал по-своему: торопливо смёл труху в совочек и вытер столешницу.
– Вот погодите, расскажу хозяину, как его животину тиранят!
– пригрозила Алесса, которой очень не понравился затравленный Симкин взгляд. Да и похудел он здорово.
– Я верну л"лэрду Винтерфеллу идеального слугу, а не нечисть, возомнившую себя наравне с людьми...
– Из-за таких, как вы, я бросила семью и пять лет шлялась по стране, как бродячая кошка! А теперь попробуй ударь меня, чщ-щеловечек!
Маг отшатнулся, на кончиках пальцев зажглись голубоватые искры.
Алесса вспыхнула: она не ожидала от себя такой жгучей ненависти. К этим колдунишкам, к дутым разряженным курицам в каретах и клятому императору, который посмел заполучить жизнь самого её родного существа на всём белом свете. Взять бы коромысло, что ли, да и выбить из Аристана клятву, а потом увезти Вилля в Северинг, где тот будет стражником, подчинённым капитана, но не рабом собственного слова.
– Симка, я в "Кабаньей голове", если понадоблюсь. Надолго ли - не знаю, - через плечо бросила Алесса.
И вышла вон.
ГЛАВА 14
Златень, 1436 года от С.Б. Скадар
В то утро маленький Арвиэль вышел из своей комнатки и, позёвывая и просыпаясь на ходу, зашагал в каминную залу поцеловать готовящую завтрак маму. Но его ждало горькое разочарование - никаких аппетитных запахов не обонялось... Пустой вертел сиротливо стоял в углу, а на столе не было ни разделанной туши оленя-крагги, ни даже маленькой полярной утки - слабого, но обязательного утешения для неудачливого охотника. Мама сидела в кресле перед огнём, её правая рука с надетым на безымянный палец фамильным кольцом спокойно возлежала на подлокотнике. В детском прожорливом желудке требовательно заурчало, и эльфийка тихонько засмеялась.
– Подойди, Арвиэль!
– тонкая рука с кольцом-половинкой сделала пригласительный жест.
Мальчик послушался, а мгновение спустя уже забыл про голод. Родилась! Детей его возраста в посёлке было всего трое, и ещё никто из них не обзавёлся братом или сестрой. "Буду первым!" - торжествовал пятилетний Арвиэль и терпеливо ждал девять месяцев, каждое утро меряя объятьями постепенно округляющийся мамин живот.
– Ну вот, теперь наша семья - полная!
– Элейна без боязни передала сыну девочку.
Денёк выдался суматошным. Какой там завтрак, какой обед! Они идут в Мраморную Залу на приём к Вождям Клана! "Арвиэль, ты головой о дерево чесался, что ли? Приведи себя в порядок!" - возмущался отец. "Арвиэль, не смотри по сторонам так, будто впервые увидел синего кита!" - со смехом наставляла
– Нарекаю тебя Эстель!
– торжественно произнёс Араисс Винтерленн - первый из Вождей.
– Что значит - Морская Пена, - мягко подтвердила Далила Винтерленн, его жена.
– Да укажет тебе Пресветлая верную дорогу!
– сказал третий, кузнец. У него не было имени, равно как и жены, ведь он целиком принадлежал своей Богине, и делить его с кем-либо собственница Саттара вовсе не намеревалась.
Арвиэль решился взглянуть на мать и обомлел. Лицо женщины чернело, струпьями опадала сожжённая кожа. Свет стал нестерпимо ярким, почти материальным на ощупь, и видение сменилось...
...Восходящее солнце по-хозяйски оглядывало угодья: спящую в тумане деревеньку, узкую реку с мельницей на берегу. На пригорке стоял мальчик в белой, свободного покроя, рубахе и, увидев его, солнце распалилось от ярости. Сколько раз его убивало, а всё трепыхается. Живучий, щенок.
– Помоги!
– падая на буреющую траву, закричал Арвиэль.
Листва перекатилась изумрудами, выпуская белого единорога, ещё более ослепительного, чем солнце. В прозрачных крыльях свирелью звенели восемь ветров, гоня прочь боль, усмиряя жгучую ярость.
Солнце отступило. Втянув обратно белесые щупальца, стало тем, чем создал его Творец Мирозданий. Над лесом да пригорком, над чуть подёрнутой рябью водой дарило нежные лучи первое дитя Эльа-Зари.
Как всегда, единорог не позволил коснуться нежной шерсти. Он повёл вниз, к реке, и мальчик покорно шёл следом. Сперва согнувшись в три погибели, едва не падая, постепенно шаги его стали уверенней.
Мельница пела о ветре, гуляющем в тугих колосьях, милостивом лете и сладком хлебе. Ребёнок снял сапоги и, пошевелив пальцами, опустил сбитые ноги в воду. Красота! Единорог присел на расстоянии вытянутой руки, свесив гриву до дола и распустив по траве шикарный серебряный хвост.
Утреннюю тишину разорвал плеск, да какой! Точно кобылица в воду скакнула!
– Эх ты, лещ!
– мальчик подскочил, восторженно тыкая пальцем в середину реки.
– В локоть длиной да на полпуда потянет!
Волшебный зверь задумчиво прищурил голубой глаз и, обернувшись, сказал смешливым девчачьим голосом:
– Не-а! В полтора локтя да в две трети пуда весом! Эх, удочку бы...
Вилль резко открыл глаза и приподнялся на локтях, часто смаргивая. В голове будто осиный рой гнездился, и он отлично понимал, что это может значить. Полгода назад ночные кошмары ушли, но здесь, вдали от Тай-Линн, подкараулили вновь. Пока единорог сильнее, но надолго ли?