ОБОРОТНИ СНОВА В ДЕЛЕ
Шрифт:
– Кха-кха, устрашилась?
– пролязгал кицунэ.
– До колик!
– фыркнув, знахарка отрастила клыки гораздо мощнее. Как знахарь, Алесса понимала, что с психами нужно разговаривать спокойным, доброжелательным тоном, но их было слишком много, а она - одна!
Лис по достоинству оценил пантерью улыбку и осклабился до ушей.
– Отпад! Но у меня нюх тоньше! БуРДА!
– Будет рад дальнейшему ап-щению...
– МУРЛо!
– зашипела Алесса.
– Меня убивают рыжие лопухи!
– Я чёрно-бурый, сестрёнка!..
– возмутился Лис.
– Да без разницы!
–
– Обуревшие тоже убивают... ой!
Алесса надулась, решив молчать вообще: щипок получился и больной, и обидный.
– Лис, я знал, что ты поймёшь рисунок!
– сияя как начищенный самовар, выпалил Арвиэль. Хотя собственный зад благоразумно прикрыл, опасаясь возмездия.
– Не вопрос! Только в следующий раз малюй СОБАКУ, а не осла с клыками. Кха!
– А-а, МУРа!
– отмахнулся Вилль.
– Может, пойдём?
Погода испортилась окончательно. Хлынул дождь, да такой, словно по тучам ходил кто-то с огромной лейкой, видимо, приняв улицы за грядки. Ветерок едва чувствовался, и стало ясно, что конец этому мракобесью наступит ой как не скоро. Триш, оказавшаяся магом воды, наколдовала нечто вроде полога, но вот с наводнением понизу сделать ничего не могла. Модные сапожки звучно плюхали по лужам, и Алесса решила: в следующий раз, покупая обувь, по-другому взглянет на кирзачи! Сама она раскисла не меньше, чем сапоги, совершенно потеряла ощущение времени и пространства; казалось, что так и будут они идти веками. Уже подзабытое чувство накатило вновь: бредёшь-бредёшь нога за ногу в ливень, в метель, и не знаешь, ждёт ли тебя по ту сторону пригорка лощина с россыпью деревенских изб или новые вёрсты дороги. А то и вовсе болото.
Команда "пришли" раздалась внезапно, и знахарка, дотоле глядевшая под ноги, вскинула голову так резко, что хрустнули позвонки. За мутной пеленой водяных жгутов невозможно было разглядеть что-либо в принципе, но Алессе почудились смутные очертания не то руин, не то мусорных куч шагах в пятидесяти.
– А теперь мы завяжем вам глаза!
– объявил Лис, торжественно потрясая мешками. Мешки надели. Связывать, правда, не стали, поверив на слово.
– А теперь - раскрутим вас!
Алессу и Вилля раскрутили на месте, сбивая с направления.
– В-вилль?
– позвала Алесса, слепо шаря руками. Наконец, ладони уперлись в кого-то.
– Вилль?
– Решила таки почесать меня за ушком?
– ехидно поинтересовался Лис.
"Пресветлая богиня!
– наугад отвешивая затрещину, взмолилась Алесса.
– Не покинь в обители безумцев сына своего, Арвиэля! Ну, и меня за компанию!"
"Кстати, сам-то Вилль почему о ней не вспоминает?" - раздумчиво заметила пантера.
Действительно, аватар ни разу не упомянул имени Двуликой Богини за весь вечер, хотя раньше обращался к ней постоянно. Решил по примеру Алессы стать атеистом? Вилль?! Бред! Да скорее она сама купит иллиатаров треугл, начнёт ходить в церковь на службы, регулярно исповедоваться и поститься! И ещё одно не давало покоя. Первое слово, выплюнутое им при встрече, звенело в ушах, не желая покидать память. И неизвестно, покинет ли? Алесса ни за что не обиделась бы на привычные "вредоноску"
Трой прервал невесёлые раздумья.
– Добро пожаловать в Тёмный город!
– в кромешной тьме, на пороге в неизвестность, голос Бешеного Лиса звучал особенно злорадно.
Алесса "повеселела" окончательно.
Что-то скрипнуло, чавкнуло, повеяло холодом.
"Могильным", - подсказала пантера. Арвиэль нащупал её руку, и стало не страшно.
Чёрный-чёрный город действительно существовал, и именно туда они угодили. Алесса насчитала четыре десятка шагов после лестницы в двадцать пять ступеней, когда завёлся Бешеный гид.
– Направо по коридору тремя ярусами ниже недавно поселились гули - где-то с сотню - так что ходить туда не надо, а то слопают... В зале, по которому мы идём, раньше шатался зомби, но теперь, кхе-кхе, его обугленный прах покоится как раз возле твоей левой ноги, Лесюшка, так что не наступи, деточка...
– А тебя носом ткнуть, Лисушка? Говоришь, нюх у тебя тонкий...
Триш что-то прошептала, и её брат сердито засопел в ответ. Но умолк.
Несколько раз их останавливали, раскручивали, дав время придти в себя и восстановить равновесие, вели дальше. Потом надоело считать повороты, тем более, шаги. Метис в четверть голоса затянул песенку в духе "что вижу, о том и пою", а поскольку кругом был лишь камень, куплеты разнообразием не отличались.
На строчке "уж дом родной вдали показался" дохнуло теплом, жареным мясом и немного потом - словом, обжитым помещением.
– Снять мешки!
– чуть погодя велел Лис.
Алесса ме-эдленно потянула мешок. Пригладила волосы. Открыла глаза. И увидела ЕГО! Настоящего. Ага-а!
Напротив стоял, заложив большие пальцы за ремень, невысокий худощавый парень самой что ни на есть провокаторской наружности: хитромордый, быстроглазый, с кривой ухмылкой, казалось, намертво прилипшей к лицу.
– За ушком почешешь?
На сей раз затрещина получилась что надо!
– Наши гости пришли, так что можем сесть за стол. Накрывайте!
Если бы сирены не были мифом, Ярини следовало родиться одной из них. Именно такие голоса - низкие, удивительно звучные, чарующие - сводили, по легендам, моряков с ума, вынуждая вести корабли прямо на скалы. Ясно теперь, подумала Алесса, почему эти люди называют её императрицей. Уж не эльфийка ли? Но нет, человек. Или оборотень: метаморфы чуют друг друга только в брачный сезон, а до весны ещё далеко.
Алесса недобро сощурилась на женщину, которая стояла, расслабленно прислонившись к стене. Не позовёт, так в тени и не заметишь её, всю в чёрном. Пока Трой, бурча под нос, натирал отбитый затылок, а потом разгребал пальцами спутанные пепельные пряди, пантера разглядывала тётку, из-за которой они тащились с вонючими, пыльными мешками на головах. Не сказать, что раскрасавица, но эффектная бесспорно. Вот такие жгучие брюнетки мужчин и сводят, а потом, вдоволь натешившись, бросают, и плетётся блудный муж к родной избе, жене и скалке.