ОБОРОТНИ СНОВА В ДЕЛЕ
Шрифт:
Симка, мяукнув, положил обе лапки ему на руку.
– Повелитель, я с тобой...
– Мы возвращаемся.
Небо над полем опустело. Сокол-пустельга, сжимая в когтях пойманную мышь, тоже возвращался в гнездо, ещё не зная, что оно разрушено.
***
Редкая девушка осталась бы довольна именем, больше подошедшем бы какой-нибудь селянке, выпалывающей пырей на огороде, но повариха гордилась. Не раз приятельницы советовали переименоваться в Глафиэль или Глафириль, но она, как все эльфийки (даже наполовину) любила эффектность. Можно представить, какое потрясение испытывали юноши, когда на робкую просьбу осчастливить их именем эфирное остроухое существо с небесно-голубыми
– Глафирья!
Ничуть не меньше гордилась она и должностью. Согласитесь, не каждой скромной девушке повезёт очутиться на кухне самого повелителя Аристарха, да ещё пережить ночь Алой волны, в которую разъярённый император не пощадил даже свою любимицу, "придворного соловья" Мартину Грайт. А она смогла. И устроиться, и удержаться, и выжить, и заслужить уважение нового императора. Даже угадывать с первого взгляда, с какой ноги встал повелитель или как прошла очередная пикировка с Ковеном, чтобы в случае чего быстренько сообразить успокоительный десерт. Хотя кто-кто, а Аристан умел держать себя в руках даже при напористых архимагах. Девятнадцать лет спустя Глафирья оставалась всё тем же эфирным синеглазым существом, теперь безраздельно царствующим на кухне. Продукты завозились во дворец ежедневно, но травки для специй девушка набирала сама дважды в неделю прямо из теплицы. Каждые понедельник и пятницу она завязывала изящным бантом широкие тесёмки чепчика, в тон к ним подбирала корзинку, брала извозчика и ехала к господину Нараду. Возвращалась исключительно пешком. Глафирья любила тёплый ветер в липах парка Дриад, звонкие мостовые восьми Лепестков и тихие, спокойные равеннские каналы, в которых золотыми корабликами уже поплыли первые листья осени. Была и ещё одна причина для прогулок. Ровно в то время, когда Глафирья шла обратно с наполненной корзиной, молоденькая служанка выгуливала в Собачьем парке волкодава Маэстро или попросту Мусика - косматую гору мышц со стальными челюстями и ранимой щенячьей душой.
Глафирья уже видела парк, когда её развернули и сжали в объятиях так крепко, словно пытался задушить и раздавить одновременно, при этом заорав в самое ухо:
– Дорогая кузина, ты ли это?! Сколько лет, сколько зим!!!
– О-а-а!
– фирменным контральто простонала повариха. Хватка тут же ослабла, и на девушку вытаращилась пара круглых глаз, цвет которых она забыла сразу после того, как рассталась с незнакомцем. Внешность - тоже.
А сейчас Глафирья понимала три вещи: нахал выглядит как элегантный господин с тростью; ей заранее жаль его кузину; сейчас она испробует на лощёной физиономии остроту вчерашнего маникюра.
– Ради бога, сударыня, помилуйте великодушно! Я, кажется, обознался! У вас с моей дорогой кузиной просто одна походка, и я решил, что она несколько усохла к старости!
– жалостливо заныл "душитель".
– Милейший, я вас прощаю ради вашей дорогой кузины и надеюсь, что ей приятна ваша манера здороваться, - сдержанно заметила Глафирья. По правде говоря, манера извиняться понравилась ей не больше.
Мужчина окончательно скис. Раскланялся, напомнив при этом заморского заводного петушка, клюющего зёрна, но в отличие от петушка, у господина завод никак не кончался, поэтому Глафирья простила его ещё несколько раз на всякий случай и заспешила в парк, пока тот не додумался привязаться.
К полудню народу там поубавилось, а владельцы мохнатой мелюзги предпочитали обходить стороной девушку с волкодавом, так что променад совершался в гордом одиночестве.
Глафирья махнула рукой и, подобрав подол, ступила на траву.
Пёс, только что изучавший чужую метку, вскинул голову. Он не залаял, даже не зарычал. Вообще не стал размениваться на прелюдии.
– Мусик, фу!!!
– тонко закричала служанка.
Выпущенный поводок змеёй заскользил по траве.
Спустя полчаса парк, переполненный народом, гудел как растревоженный улей.
– Я не знаю, что случилось... Никогда... Никогда... Мусик безобиднее канарейки, клянусь!
– горько всхлипывала несчастная служанка, скорее пытаясь убедить саму себя, чем этих людей и нелюдей в казённых мундирах. А они всё записывали, записывали...
В суматохе никто не заметил, как элегантно одетый господин подошёл к выпавшей из рук девушки корзине. Тростью поворошив содержимое, извлёк оттуда белый кружевной платочек, который немедля сунул в карман. И быстро зашагал прочь из собачьего парка, походя пнув затрясшегося в ярости крошечного мопсика. Даже на возмущённый окрик хозяйки не обернулся.
ГЛАВА 7
– Так значит, Геллера велела снять цепь, когда ты окончательно ослабел?
– приподняв брови, Ярини отпила из кружки так, словно в неё был налит не жидкий чай, который Лис обозвал "пыль скадарских улиц", а хорошенько выдержанная эльфийская "Багряная лоза".
– А что им оставалось? Я - кролик особенный!
– Вилль зло усмехнулся.
– Цепь блокировала регенерацию, и рисковать мной они побоялись. Пару охранников послабее я выбрал сразу. Оставалось дождаться, пока начнётся их смена и они откроют клетку, чтобы проверить, жив ли я. А дальше... А дальше - всё. Одного я убил на месте, второй, может быть, и выжил, но лично я ему не завидую. Как выбирался под небо - не помню. Если бы меня держали в лаборатории, а не в доме Геллеры, то ничего не вышло бы. Вдогонку пустили невод. Мне удалось пройти под ним, но крылья запутались. Пришлось вырываться, так что временно я парень приземлённый.
Алесса сглотнула, представив картину побега воочию.
– Ты здорово рисковал Арвиэль, - словно бы между прочим, заметила Ярини.
– Рисковал, да, но не своей жизнью. Что мне грозило - клетка? Плавали, знаем. Я рисковал жизнью Эданэля. Его держат в "муравейнике", и Геллера сказала, что если я поступлюсь принципами аватар и убью себя, то они его замучают. А теперь я просто обязан его вытащить. Любым способом.
– Думаешь, он ещё жив?
– Думаю, они его используют как приманку. Ярини, я им действительно нужен. Геллере удалось получить только одного жизнеспособного доппеля, а из его крови новых уже не вырастишь. Из крови донора - сколько угодно. Так что меня ждёт тёплая встреча... ну да ничего, справлюсь.
– Теперь ты в моей команде, аватар, - усмехнулась Ярини и помолчала в ожидании протеста. Вилль согласно кивнул.
– Значит, твой друг - наш друг, и выручать его будем вместе. Кстати, о крови... Я слышала, аватару для регенерации нужно свежее мясо. Пайка, думаю, ты захватить не успел?
– Не успел. Пришлось питаться теми, кто хотел сожрать меня. Поначалу. А потом я забрался в мясную лавку.
Алесса сжала кружку с чаем так, что пальцы занемели. Её Виллюшка ел крыс! Её Виллюшка ограбил мясника, чтобы не умереть! У-у, мерзкая ненавистная мымра Геллера! Спустить её в Бездну к бесям собачьим!.. Кстати, а почему бы и нет?
Знахарка решила пересмотреть свои взгляды на алхимика. А тот как раз впал в задумчивость, и черты лица расслабились и смягчились, болотного цвета глаза потемнели до ровного бархатисто-карего оттенка, даже нос перестал казаться чересчур острым и на нём обнаружились меленькие веснушки. Обыкновенный симпатичный парень лет двадцати, каких миллионы. Пройдёт мимо, и не догадаешься, что под маской спокойствия скрывается бешеный нрав. Воистину тихие воды глубоки.
Тем временем Ярини поставила кружку, дав понять, что неприятный разговор окончен, и одобрительно улыбнулась.