ОБОРОТНИ СНОВА В ДЕЛЕ
Шрифт:
Отправив остальных следом за подругой, взлетел и Вилль с Ярини на руках. Ничего предосудительного в этом не было, но Алесса расслабилась, только когда женщина убрала руки с плеч аватара.
– Дай мне свой мешок,.. с-солнышко, - тихо попросил Вилль и с усмешкой мотнул головой. Мол, и это сказал я?
Алесса широко улыбнулась, ободряя. Уж кто-кто, а она прекрасно знала, как нелегко даются аватару ласковые слова и всё, подходящее под определение "телячьи нежности".
Пока Вилль что-то искал в её вещевом мешке, знахарка, памятуя о своих прямых обязанностях, огляделась на предмет увечных и раненых. К счастью, серьёзно
– Почему они не нападают?!
Вилль достал из мешка продолговатый флакон янтарного цвета, задумчиво покрутил в пальцах:
– До тех пор, пока не изобрели стенобитные машины, осада традиционно велась "облежанием". Осаждённых изматывали неделями, даже месяцами, пока они сами не отпирали ворота... Но у нас даже пары часов нет, так что обмазывайтесь, и поскорее. Держи.
– Что это?
– Алесса потрясла флакон. Судя по густому, утробному звуку, жидкость была довольно вязкой.
– Лучшее средство, чтобы отпугнуть низшую нечисть - эмульсия ладана. Ну, и немного колдовства для самонагрева. Рекомендовал бы всем, но, боюсь, на всех не хватит, так что обделённых прошу в круг. Минут через пятнадцать-двадцать здесь будут все гули подземелья...
– И это твой план?!
– голос Ярини, раздавшийся над ухом, на сей раз звучал резко, утратив привычное бархатное очарование. Да и сама предводительница отнюдь не лучилась пониманием. За её спиной пыхтел Тур, похожий на жертвенную скалу с уже разведённым на макушке кострищем волос. И скала явно требовала крови.
Аватар вытащил из кармана приплюснутую металлическую коробку величиной с половину ладони, несколько раз нажал большим пальцем на красную пуговку и перебросил Ярини. Женщина ловко поймала, повертела, нажала на пуговку под одобрительное хмыканье Вилля, засим расценила предмет как неопознанный.
– Что это?
– Ещё в Трущобах я подбросил его Алессе в мешок. Это ультразвуковой манок на гулей, а сигнал был "кушать подано". Хотел приберечь для одного любителя "забавных тварюшек", но, видимо, ему выпал "чёт". Жаль, что после разовой очереди сигналов манок перегорает.
– Ты решил позвать гулей?!
– Я их уже позвал.
Сие признание следовало бы почтить минутой гробового молчания, но кто-то из эпифагов пронзительно заблеял, и момент был утрачен безвозвратно.
– Да ты псих!
– восхитился Трой.
– На твои лавры не посягаю.
– Мы и теперь должны ему верить?
– указательный перст Тура нацелился аватару в лоб поверх знахаркиной макушки.
Вилль, приподняв брови, смотрел на Ярини.
– Он ждёт гулей вместе с нами, хотя мог бы забрать Алессу и улететь, - уже спокойнее ответила предводительница.
– Значит, ты решил натравить гулей на эпифагов?
– Решил. Нас они не тронут, а эпифаги - людоеды. В вольницах близ столицы пропадают дети, да и в самом городе тоже. Так
– Половина детей - будущие воины, - заметила Ярини.
– Будущие враги.
– Каждый имеет право на жизнь...
– Они, - кивок на эпифагов, - тоже.
– ...если он не отбирает это право у ближнего своего, - невозмутимо закончил Вилль.
– А дети - это просто дети. Они ни в чём не виноваты. Пока.
– Я не спрашиваю, откуда это. Пока, - Ярини равнодушно пожала плечами, забирая протянутый флакон, но Алессе показалось, будто в тёмно-серых, почти чёрных глазах женщины блеснуло что-то. Словно так и не пролившиеся слёзы, навсегда застывшие колкими льдинками. Впрочем, показалось. О чём может скорбеть эта на удивление хладнокровная южанка?
Флакон пошёл по рукам бережно, сейчас каждая капля была на вес золота. Знахарка понюхала воротник и, чихнув, недовольно сморщилась.
– Воняю, как храмовая лавка!
– Выберемся к затону Орлики, там и вымоешься. Могу посторожить, - любезно предложил Лис.
Триш обмазываться не стала, вместо этого сунула пузырёк с остатками эмульсии во внутренний карман безрукавки, пояснив:
– Когда появится лишнее время, сплету матрицу для копий. Вдруг ещё понадобится?
Стали ждать. Время тянулось со скрипом, словно нарочно испытывая выдержку запертых в подземелье людей. С прежним азартом щёлкали камушки ни о чём не подозревающих эпифагов. Выяснилось, что игра идёт на изделия верхнего мира: бусины, монетки, цветные ленты. Эзмир, огневик, так и оставшийся в Алессиной памяти безымянным, и ещё несколько человек худо-бедно разобрались в правилах, а теперь делали ставки.
Алесса подсела к алхимику и запустила пальцы в короткую тёмную шерсть на затылке.
– Лис, а чем таким занятным вы их обстреляли?
– "Жидкое пламя"?.. Вот, ещё шею почеши, не стесняйся... Грубо говоря, "жидкое пламя" - это переработанная нефть, загущённая и со щёлочью. Водой его не потушишь, а прилипает оно намертво к чему угодно...
– Например, к твоим рукам!
– перебила Триш.
– Додумался хвататься за свечку, балда! Руки тогда до локтей обгорели, а на лицо смотреть страшно было!
– МУРа...
– лениво протянул Лис.
Однако Триш не унималась.
– А что было, когда ты свой взрывной порошок изобретал?! Стёкла вынесло, мебель в щепки, дверь с косяком вылетела, кошка с люстры надрывается, а этот сидит на полу с открытым переломом голени, ожогами по всему телу и хохочет!
– А зачем грустить, сестрёнка? Знаешь, отчего мотыльки счастливы? От незнания. Каждую ночь прилетают к огню и не подозревают, насколько близки к смерти. Танцуют, кружат... А однажды вспыхнут в один миг и рассыплются пеплом. Но умрут молодыми и сильными. Не дожидаясь, пока одряхлеют и их сожрёт тот, кто сильнее.
Триш, закусив губу, опустила глаза. Алесса хвост могла дать на отсечение, что этот спор был далеко не первым. В горле появился привкус солоноватой горечи. Значит, вот чего боится алхимик Трой? Старости. Но не смерти, нет. И это страшно...
...Скррржач...
...Скрр-скрр-скрр...
...Скрр-виии...
...Первым вскинул голову Лис. Следом подобрались Вилль, Ярини и Алесса. Она уже слышала его раньше. Этот звук, похожий на скрежет напильника по стеклу. Он нарастал, стремительно приближаясь, неумолимый и бездушный, как стихия.