Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава

Романова Екатерина Ивановна

— Такой большой, а живешь с мамой? — спросила, когда императорская карета уехала, и мы продолжили путь. — Впрочем, я тебя понимаю. С современными ценами на недвижимость, далеко не каждый мужчина может себе позволить дом. Но снять квартиру ты явно мог. Судя по одежде, ты не сильно стеснен в средствах. Запонки, например, явно из…

— Ты можешь зат… помолчать?

Первоначально планировалось другое слово, но кое-кто у нас мастер выдержки и самоконтроля! Ничего. И не таких до белого каления доводили.

— Из-за тебя моя жизнь летит дракону под хвост, и ты

полагаешь, что я буду заботиться о твоем комфорте? Этого мало? — я звякнула наручниками и положила руку себе на колени. Давно хотела это сделать, но не решалась, ведь в довесок к ней идет рука Гардиана! Он попытался вернуть свою ладонь на прежнее место, но я так грозно зыркнула, что он уступил. Ладонь уже затекла лежать в неудобной позе. — Не дождешься!

— Забавно, что ты выбрала такое сравнение.

— Какое сравнение? — он промолчал. Ну, очешуеть. То есть, оволосеть, конечно же. — Неважно. Из-за тебя я не вышла на работу и, наверняка, потеряла место. Ты хотя бы примерно себе представляешь, как сложно в нашем квартале найти достойную работу?

— Ты называешь это достойной работой? — усмехнулся он.

Врежу! Даже сжала кулак и подняла, но передумала. Костяшки все еще ныли.

— Так привыкла решать проблемы? — одним взглядом мне поставили нокаут. Опустила кулак и выдохнула. Расстановка сил явно не в мою пользу.

— В нашем квартале право сильного. Не уверена, что помню, как можно по-другому, — произнесла сдавленным голосом, неожиданно предавшись меланхолии.

Я скучала. Вопреки всему, получив свободу от родительской опеки и вечной боли, я скучала по прежней жизни. По возможности быть слабой. Порой мне так хочется, чтобы кто-нибудь решил за меня проблемы, а мне не приходилось задирать юбки, чтобы убегать или махать кулаками, чтобы отстоять свое право находиться в квартале прокаженных. Раньше гневно щелкнешь веером, и все вокруг бледнеют, рты прикрывают, сливаются с обоями и утекают из комнаты — госпожа изволит гневаться. А сейчас надо этим веером по морде нахалу надавать, и то не факт, что поймет.

Прокашлявшись, я задвинула эмоции.

— Предлагаю обсудить вопрос компенсации моей заработной платы! Учитывая, что снять браслет можно только с живого тела, тебе придется со мной считаться.

Как приструнить зарвавшегося хама

Он закатил глаза.

— Начинает казаться, что некоторые древние артефакты себя изжили. Возможно, Шаамни уже не так важна, как прежде.

— А теперь я требую плату еще и за доставленные неудобства! — подняла руку, в довесок к которой шла широкая ладонь Гардиана. Между прочим, она тоже лежала на моих коленях. — И за поруганную честь, — добавила, разглядывая его пальцы.

Коротко стриженные ногти, никаких мозолей или царапин, удивительно мягкая ухоженная кожа. На безымянном пальце перстень с квадратным сапфиром под цвет чешуи на запястье. Мягкие небольшие чешуйки плотно облегают кожу и напоминают змею, спящую браслетом на его руке.

— Надеюсь, это не заразно?

— Спросила женщина из квартала прокаженных. Точнее,

конечно же, девушка.

И взгляд такой иронично-проникновенный, что аж до мурашек. Поражает, как некоторые способны взглядом сказать больше, чем словами. А еще у некоторых вместо языка стилет!

— Сомнения? Ты у нас что, чресловед по специальности?

— По призванию, — бросил он, мазнув по мне оценивающим взглядом. — Трех тысяч золотых хватит?

Я подавилась воздухом, уже и позабыв про финансовый вопрос. За три тысячи золотых пусть и руку отрубает, чего уж там. И вопросы глупые задает, и гадости говорит, и ведет себя как чурбан отмороженный, и вообще. Согласная я, очень даже, где подписать?

Состроив недовольную физиономию, я выдохнула и небрежно бросила:

— Так и быть. Можно сказать, помогу бесплатно, по доброте душевной.

Он усмехнулся, а через какое-то время тишину прошили ироничные нотки красивого мужского голоса.

— Невинность? Серьезно?

Смотрю, кто-то никак не угомонится. Как его этот вопрос задел!

— Гоблины берут особую плату за особые услуги.

Собеседник приподнял бровь. Три секунды, бровь вернулась на место, а отблеск интереса в его глазах пропал. Я усмехнулась. Что не так с этим недочеловеком?

— Они достали перо дивноптицы для зелья. У меня ни возможности, ни способностей, ни опыта выслеживания добычи. Тем более, такой редкой и опасной. Выбора не было.

— Почему невинность?

— Если гоблин забирает девственность ведьмы, отданную добровольно, к нему переходит и ведьминская сила.

— Но ты не ведьма.

— Но они-то об этом не знают.

— Никогда не видел ведьмаков среди гоблинов, — усомнился Гардиан.

— А ведьм, готовых добровольно отдать гоблину невинность?

Гардиан хмыкнул. В квартале многие считают, что я ведьма, и это к лучшему. Ведьмы не запрещены законом и их побаиваются — за ними клан, ковен и все такое, а вот менталисты…

— Не отдаешь долги, врешь, ругаешься как тролль-наемник. Вот уж повезло… — Гардиан провел ладонью по лицу и посмотрел на меня. — И как ты собралась расплачиваться, не имея нужного? Они поверили тебе на слово?

— Я девица!

Усмехнулся, скептик недоделанный! И взгляд свой невинный в окно направил, мол «ну-ну», сделаю вид, что поверил, ведь я слишком хорошо воспитан, чтобы продолжать щекотливую тему.

— Так ты не просто чресловед, но еще и экстрасенс? — прорычала, дернув рукой в наручниках. Гардиан поморщился, но даже не повернулся. — Ставишь диагноз, не поднимая юбок?

— Я и забыл, с кем связался.

— И с кем же?

Медленный взгляд прошелся от моей макушки до кончиков… чужих сланец. Я смущенно поправила подол, но это мало помогло.

— С отбросом общества.

Отец бы пришел в восторг от такой характеристики. Как-никак, в нас одна кровь.

И почему я не умею убивать взглядом? Может, попробовать? Расплавлю ему мозг, например. Если, конечно, там есть, что плавить. Кто в здравом уме говорит такие вещи девушке, которая носит на себе, как выяснилось, древний артефакт?