Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава
Шрифт:
— Молчишь? Удивительно. Одолжить перчатку? — галантно предложил мужчина. К слову, перчаток при нем не было.
— Зачем?
— Швырнешь мне в лицо. Ты ведь так привыкла решать проблемы, оскорбленная невинность, — слова его звучали жестко. — В этом мире у каждого свое место. И такие как ты должны его знать.
Такие, как я?
Такие, как я!
Глаза защипало от слез. Грудь сдавило так, словно на нее положили гранитную плиту. Да что ты знаешь обо мне и моей жизни, змея облезлая?! Мне столько хотелось сказать,
Такие, как я не имеют права открыто выражать эмоции.
Такие, как я владеют собой настолько безукоризненно, что написай на их туфли собака, по лицу даже тень возмущения не пробежит.
Такие, как я — пример для подражания и восхищения.
Посмотрела на свои руки, покрытые старыми мозолями, с несмываемой грязью под ногтями, с пятнами загара. Не говорю уже про платье, постаревшее от стирок настолько, что даже штопки не помогают. Бахрома по подолу местами износилась до дыр, местами оторвалась.
Но пора вспомнить, кто я по рождению, а не по обстоятельствам.
А по рождению я Аркхарган. И этот напыщенный самец бабуина еще знатно удивится!
Закрыла глаза, вдохнула, выдохнула и произнесла с поразительным спокойствием, достойным представительницы своего рода (отец бы мной гордился!):
— Правда у каждого своя.
— Так говорят только обиженные жизнью, не желающие принимать положение вещей. Это жалкие оправдания, — цинично ответил он. — Не ищи их для себя.
Правильно говорят, с кем поведешься, от того и наберешься. С троллем жить по-тролльи арха кырхырдык берминыть!
Но сейчас рядом нет троллей, хотя в родословной этого остроязычного индивидуума наверняка потоптались волосатые пьянчуги, да еще с особым цинизмом и коварством! Мне с новой силой затосковалось по прежним временами, когда окружающие мужчины целовали ручку, боялись обидеть словом или взглядом, пущенным под неправильным углом.
Я горько улыбнулась, проглатывая обиду. Ох, как же тяжело давались прежние реакции! В квартале прокаженных я бы могла треснуть его в лоб, плюнуть в лицо, оттоптать ногу, завалить трехэтажным тролльим сленгом. Но Гардиана это только повеселит. Он такой реакции и ждет, чтобы вновь указать мне на мое место.
Но оно не там. Не за стеной. Оно здесь. По праву рождения.
— Реагировать на провокацию, единственная цель которой уязвить самолюбие собеседника — ниже моего достоинства. И знаете что? Обидеть может лишь тот, кто что-то значит в вашей жизни. А вы значите в ней меньше, чем обивка дивана в этой карете. Глупо на нее обижаться за то, что она не соответствует моим ожиданиям.
Гардиан посмотрел на меня с неподдельным изумлением. Мне казалось, словно на его скулах проступили сапфировые чешуйки. Мелкие, почти незаметные. И, если бы не солнечные лучи, играющие сапфировыми бликами на его щеках,
— Прошу прощения, — коротко произнес он и отвел взгляд.
Не каждый мужчина найдет силы на извинение. Может, я и выросла в глазах Гардиана, но, что греха таить, в моих он тоже стал на пару пальцев выше.
Да-да, и теперь достает мне примерно до пупка.
— Я не врала ни гоблинам, ни троллям. Я просто не стала их переубеждать. И вообще, может я ведьма, об этом ты не думал?
— Твои ментальные фокусы — детский сад. Ты можешь обмануть ими троллей, но не меня.
— И, тем не менее, ты меня упустил! — заявила самодовольно. Да, где-то внутри теплел огонек гордости за свои быстрые ноги.
— Я тебя отпустил, — он выделил последнее слово. — Жозефина и Лихард в тот момент были гораздо важнее. Это разные вещи.
— Так ты…
Карету резко дернуло в сторону, качнуло, а потом лошади понесли, стремительно набирая скорость. На улице завизжали люди, едва успевая отскакивать из-под копыт лошадей. Карета подскакивала и кренилась, грозя вот-вот завалиться на бок. Мы свернули с дороги и понеслись по клумбам, тротуарам, не разбирая дороги.
Меня вжало в спутника и, честно признаться, я вцепилась в его камзол, чтобы не летать по карете воздушным змеем.
— Ты же сотворил сильную магию! Как они нас нашли? — взвизгнула, пытаясь унять панику.
Колесо опасно хрустнуло, карету качнуло, и меня отшвырнуло от Гардиана неведомой силой. Она больно ударила по лодыжкам, свила вокруг них тугое кольцо и дернула наружу. Все это произошло за один короткий миг. Вот дверца кареты ударяется в дерево и осыпается щепками и меня несет прямо в это облако.
— Гардиа-ан!!! — вскрикнула, пытаясь за него ухватиться.
Взмах ресниц, и я уже сижу на диване в пустой карете. Одна!
— Гардиан?! Ты где?
Хотела приподняться и выглянуть в переднее окно, но колесо ударилось о новую кочку и не выдержало. С громким треском карета посыпалась, заваливаясь на бок. Все, что успела — вжаться в диван и завизжать.
«Ну ты и шумная девица!» — раздался в голове раздраженный голос. — «Панику из ничего развела».
Между тем «ничего» превратилось в полный конец. Карета завалилась на бок, и меня швырнуло на землю. Крепко приложившись головой о камень, я провалилась в блаженное забытье.
Что делать, если хам не приструняется?
— Фр-рейя!!! — прорычал кто-то.
Моя голова напоминала разбитый глиняный горшок. Казалось, осколки моей черепушки разбросаны по разным концам комнаты, и только каким-то чудом я сейчас слышу. Хотя, слышу — сильно сказано. Голоса рассыпались сухими горошинами по окраине моего сознания, вызывая жгучую головную боль. Попытка открыть глаза с треском проваливалась. Точнее, проваливалась со звездочками в глазах, фейерверками и размытыми пятнами.