Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава
Шрифт:
— Чушь! — резко выдохнул он, стряхивая с лица мою руку и отворачиваясь.
Переговоры
— Рейн! Кого ты пытаешься обмануть? Я понимаю, что на тебя действует Шаамни, но мы не враги! Я не желала ее, и, поверь, больше всего мечтаю оказаться подальше от тебя и всей этой истории. У меня своя жизнь, свои планы, и ты с раздутым самомнением, в них не входишь ни в какой вселенной!
Злобный смешок и в меня впился ядовитый взгляд.
— Прошу, оставим вражду. Мы на одной стороне…
— Хотелось бы в это верить. Но
— Вот именно! Слу-чай-но!
Он поджал губы, а потом со злостью объявил:
— Любая случайность — тщательно спланированная закономерность. Не знаю, какую игру ты ведешь, но я обязательно все выясню. И, если ты думаешь, что сможешь через Шаамни влиять на меня или принимаемые мной решения — ты сильно ошибаешься! Я отвечаю за безопасность стаи и не позволю какой-то человечке поставить будущее драконов в опасность!
А какая-то человечка на это способна? Нет, правда, все понимаю: и сложное прошлое, и проблемы с доверием, и высокую должность, в комплекте с нервными срывами, депрессиями и недосыпом, но нельзя же быть настолько подозрительным!
— Ты говоришь, что отвечаешь за безопасность стаи, но как ты можешь защищать других, если не способен отличить врага от друга?
У Рейнхарта заходили желваки. Сквозь бледную кожу пытались проступить чешуйки, но Гардиан, недовольный происходящим, подчинялся воле человека.
— Перефразирую, если непонятно: я тебе не враг.
— Но и не друг.
— Но и не враг! — повысила голос, по-детски топнув ногой. Это уже невыносимо!
Похоже, твердолобость можно прошибить только еще большей твердолобостью или волшебным ритуалом с резким опусканием руки и фразой «а пошло оно все к мантыру собачьему!».
Меня смерили долгим изучающим взглядом, а потом…
Дверь в уборную громыхнула так, словно за ней что-то взорвалось. И что, спрашивается, с ним опять не так?! Я веду себя как примерная жена (хотя, для справки — я ему вовсе не жена!), соблюдаю наши договоренности (вынужденно, но все же), берегу Шаамни (хотя, честное слово, уже подумываю о минусах жизни без руки). Ну, да, порой у меня сдают нервы, и я швыряюсь в негодника чем ни попадя, ну так ведь спонсор моих занятий вольными бросками — его наглейшество и чешуйчество!
Ррр, ненавижу!!!
Обмоталась простыней по подбородок и прошлась из стороны в сторону. Что мне, снова наряжаться в занавеску или в монашеское одеяние? Может, позаимствовать рубашку ненаглядного?
Упомянутый вышел так неожиданно, словно у него ментальная сигнализация на рубашки. Только подумал позаимствовать, а хозяин уже тут как тут. Да и ладно, не больно-то и хотелось! У меня все равно грудь меньше, по размеру не подойдет!
— Как Ева?
Спина Рейнхарта, выбиравшего рубашку, напряглась, резко очертив треугольник развитых мышц. Хорошая попытка сбить меня с толку, но не сработает.
— Я могу ее увидеть?
Медленно повернувшись, мужчина прищурился:
— Издеваешься?!
Да
— Я бы хотела ее увидеть!
Явно не лучшая половина моего Гардиана усмехнулся и, выудив из пузатого шифоньера рубашку, накинул ее на плечи.
— Если малышка не совершит оборот в ближайшие несколько дней, ты обязательно увидишь. Решетки темницы в долине хрустальных драконов! Поверь, ни я, ни даже Шаамни тебя от этого не уберегут.
Я икнула. Темница?
— За что?! Что я такого сделала?!
— Ты заставила драконенка обернуться человеком! — прошипел Рейн. — Че-ло-ве-ком!!! Драконы, рожденные в человеческом обличье, нежизнеспособны! Они погибают в первые несколько дней и, откровенно говоря, девочка не создает впечатление здоровой. Она постоянно вопит!
— Не удивительно, я тоже готова вопить всякий раз, когда вижу твое лицо, но это не значит, что я нездорова!
Он ткнул в меня пальцем и хотел что-то добавить (наверняка по поводу моего здоровья!), но осекся.
— Что? Слова кончились? Может, ребенку необходима ласка и человеческое тепло, это не приходило в твою голову?
Губы Рейна искривились в жесткой ухмылке. Он повернулся ко мне спиной и вместо ответа снял с бедер полотенце. Не сразу поняла, что глазею на голую задницу жениха, а когда поняла…
— Ну ты и… омерзителен!
— Уверена, что хотела сказать именно это слово?
— Нет, я хотела сказать, что ты раскурхыр грохжотастый, но смысл? Ты ведь все равно меня не поймешь!
На меня бросили не то изумленный, не то задумчивый взгляд через плечо. Нет, я вовсе не подглядывала! Скажем, мой ментальный дар за последние дни не только стабилизировался, он несколько видоизменился, отчасти даже усилился.
— Если вы не способны справиться с ребенком, я готова ухаживать за ней. Рейнхарт, я могу помочь. Ты ненавидишь меня, я могу понять, — осеклась и нахмурилась. — А что, собственно, понимать-то? Совсем не понимаю, но не суть. Дело касается ребенка и…
Неистовый рев оборвал на полуслове. Солнце моргнуло, заслоненное чем-то огромным. Драконы развлекаются?
— Что это?
— Твоя подруга веселится, — отрезал Рейнхарт, поправив воротник-стойку. — Возможно, в твоих словах что-то есть, самка, — сообщили мне невозмутимо.
У меня кончились слова, а брови поплыли вверх — в противоположном от челюсти направлении. Рейн нахмурился и нехотя поправился, глядя на меня через зеркало:
— Хамка. Я имел в виду — хамка.
— Мхм, — хмыкнула, на всякий случай натягивая свою хлипкую, с позволения сказать, одежонку, по самый нос.
— Если Ева выживет, возможно…
Очередной драконий крик закончился глухим ударом. Пол дрогнул, и я устояла на ногах только благодаря порывистым объятиям Рейнхарта.
— Ты в порядке? — его пальцы скользнули по моему лицу, шее, плечам, будто выискивая несуществующие повреждения. Так и хотелось съязвить, что браслет находится ниже, но еще успеется. В лишенном человеческих эмоций взгляде вдруг проскользнуло что-то, отдаленно напоминающее заботу, но через пресловутые три секунды огонек интереса угас, вернув холодный лед безразличия.