Обратная перспектива
Шрифт:
Что-то знакомое было в жестах старухи.
— Бабушка! — позвал Плющ.
Старуха оглянулась. Конечно же, это была она — ясновидящая Стелла, Степанида, Стеша.
— Костик, голубчик! — обрадовалась Степанида.
Плющ подошёл, сел рядом:
— Ты жива ещё, моя старушка?
— Куда ж я денусь. Видишь, даже при деле. Ты же знаешь, для настоящего художника всегда найдётся пара подходящих камней. Для полного счастья.
— Да ты философом заделалась!
—
Она покосилась на безмолвно сидящую очередь.
— Дорогу уже оправдала. Завтра начну зарабатывать на жизнь.
Плющ кивнул на девочку:
— А обезьянка откуда?
— А… Это хозяйская дочка. Представляешь, в первый же день у меня мобильник украла. Вот теперь… курирую.
— А ты всё худеешь, Степанида. Модничаешь?
— Куда там… Хвораю. Никак не поправлюсь. А ты, ты всё-таки выбрался домой — молодец какой.
— Домой… — проворчал Плющ. — У меня, между прочим, выставка здесь будет. Двадцатого. Или двадцать второго. Следите за рекламой. В музее Западного и Восточного…
— Приду обязательно. Смотри, какой молодец! Прогресс всё-таки.
— Прогресс… Я, может, стагнацию люблю.
Степанида тяпнула его ладошкой по плечу, и смущённо рассмеялась, будто услышала что-то стыдное.
— Скажешь, тоже… А давай, я тебе погадаю. По глазам.
Она уставилась Плющу в переносицу, пожевала губами:
— Всё у тебя будет хорошо, всё хорошо. Придёт к тебе поздняя слава и поздняя любовь…
— И белые штаны будут?
— Не перебивай, — быстро сказала Степанида и продолжала:
— Вижу, вижу много белых штанов…
— Всё, спасибо, — рассердился Плющ.
— Из спасиба каши не сваришь. Денежку давай. Символическую.
Плющ достал двухгривенную бумажку:
— Вот. Ни в чём себе не отказывай. Между прочим, это стакан вина. А знаешь, за что я люблю эту купюру? Она на советский рубчик похожа. Такая же тёплая. Ну, всё, не буду тебе мешать. Рад был повидаться. Мы всё-таки похожи, только я не скурвился, а так, прекратился. Иди к своим динозаврикам. А мне ещё надо Рональда навестить.
— Кес-кё-се Рональд?
— Так… Великий человек. Увидимся.
У дороги кто-то спилил старый тополь, ствол унесли, а верхушка и мелкие ветки валялись тут же, серая листва похрустывала под лёгким бризом.
Плющ не был сентиментален по отношению к природе, — спилили, — и ладно, значит, нужно было, хотя бы и на дрова. Вообще-то, для дров — вон целая посадка жилистых акаций. Его удручал непорядок, да и неуважение к покойному дереву, — спилил, так захорони как-нибудь ненужные остатки, предай огню на своём участке.
Среди загубленных ветвей он
Плющ взвалил на плечо лёгкое на вид бревнышко, но сырой тополь очень скоро начал давить плечо, центр тяжести перемещался. Константин Дмитриевич остановился, сбросил бревно и закашлялся.
Навстречу шла молодая женщина, посмотрела на Плюща. Странная улыбка появилась на её лице, будто прощальная.
— Давайте, я вам помогу, — просто сказала она, и Плющ, неожиданно для себя, кивнул.
Женщина подхватила бревно сзади, они незаметно дошли до калитки дачи.
— Бросаем, — скомандовал Плющ.
Женщина снова прощально улыбнулась.
— Москва? — спросил Константин Дмитриевич. — Или Питер?
— Муравленко.
— Плющ, — он приподнял шляпу.
— Да нет, — догадалась женщина. — Муравленко — это город. На Ямале. Мы здесь пансионат построили. Элита меня зовут. Можно Эля.
— Константин Дмитриевич. Возможно — Костя.
Пригласить её в дом, предложить кофе? Да ну… Ему не хотелось, чтоб о нём составили впечатление по чужим предметам, но и упускать такую улыбку…
— А что, может быть, вы сможете выпить немного вина? — от смущения громоздко спросил Плющ.
— Смогу, — лаконично ответила Элита.
— Тогда сделаем так: вы идите к морю, а я сбегаю в магазин и догоню.
— Хорошо. Только не бегайте, идите спокойно.
— Ах, да… Вы какое вино предпочитаете?
— Полусладкое, — улыбнулась Элита и медленно пошла к морю.
«Вот это замазка, — досадовал Плющ. — Полусладкое. Как это можно пить? Хотя, ладно. Девица, как-никак».
— Дай мне, Рональд, помимо как всегда, бутылку полусладкого. Что у нас есть?
Рональд справа налево прочитал полку.
— Вот. Изабелла. Эксперимент, Константин Дмитриевич?
Плющ махнул рукой:
— Хуже. Да, и упаковку этого фарша… крабовых палочек. Только из морозильника.
— А штопор есть? — поинтересовался Рональд. — А то возьмите, две гривны.
Плющ повертел изделие из толстой проволоки.
— Одноразовый, — проворчал он, — тогда, для полного счастья, пару одноразовых стаканчиков.
«Оно тебе надо?» — удивлялся Плющ, спускаясь по дороге, но когда увидел её издали, на фоне моря, слегка освещённую печальным закатом, невольно ускорил шаг. «Значит надо».
С трудом откупорив бутылку, он оглядел погнувшийся штопор и забросил его в море.