Обратная сторона любви
Шрифт:
…А вокруг собрались туристы, которые приехали к Джарику и его матери вовсе не за каким-то комфортом. Они непритязательны к бытовым мелочам, здесь дёшево и сердито. Они не поддерживают Ирину, даже некоторые пытаются её вразумить – мол, у нас, девушка, совместная тусовка, общение без проблем и условий, нет социальной разницы (хотя на самом деле нередки весьма богатые гости, но они разумно не показывают свои доходы). Здесь приветствуются бурные отпускные романчики под недорогое вино и хачапури с сыром, шелест прибоя, фрукты и прогулки под луной. Им плевать на заблёванный кем-то матрац и несвежие подушки, это всё тлен…
Короче, Ирине подобрали всем миром матрац и бельё посвежее; мама Джарика угостила
– Ну и мегера у тебя, Оленька, подружка, – сказал вечером же Джарик.
– Да, бывает, – отвечала московская красавица.
Ирина страстно хотела уехать на утро. Но вскоре у неё родился план мести.
И Ольга через два дня взвыла!
– Она ходила за мной по пятам, как собачонка, твою мать, блин! И скулила, скулила, скулила!.. Достала своими придирками и претензиями. Всё ей не так! Всю душу вынула жалобами – то на погоду, то на солнце, то на соседей, на Джарика, на детей, которые орут и не дают спать, на музыку, что все включают громко, на ссоры и песни под гитару… Всё ей было не по нутру! И раскомандовалась, как будто я ей чего-то должна! Туда не ходи! Здесь не сиди! Пошли на пляж! Пошли с пляжа! Вон из воды! Не ходи к Джарику! Сама никуда не уйду и не дам вам тут трахаться на моей кровати! Клопы! Тараканы! Наблевали! Вино кислое! Твою мать! Чуть что я в сторону – трезвонит на сотовый, как будто денег у меня вагон и маленькая тележка. Еле-еле вырвалась раз в город съездить за прокладками, которые мне на хрен были не нужны! Прям так в дороге персональный и абсолютный контроль – ни пивка не попить, ни потусовать с мальчиками! Секса ни-ка-ко-го! Да!!! Джарик весь извёлся – когда придёшь? Когда будет секс? А эта?!! У неё же только одно на уме! К мужикам не ходи, мне скучно одной! Не пей вино – заблюёшь, как я тебя – такую кобылу, на себе потащу! Это вообще – капец всему! Это я-то – кобыла?!! Это, представляешь – мне?!! Дура, твою мать! Сучка мелкая! Ни грамма благодарности!
В общем, при всей коммуникабельности Ольги, через десять дней она так возненавидела подругу, что решила, в конце концов, сбежать от неё к любовнику. Вечером предложила вина за ужином – Ирина лишь пригубила. Пошли в полночь спать, выждала полчаса.
Потом незаметно выскользнула из вагончика, предусмотрительно оставив сотовый – типа, забыла. И поскакала к мачо.
– Короче, утром тихонечко прихожу – как мышка крадусь, тихонько-тихонько… Удовольствие в теле, Джарик отжарил – наскучался, малыш, а-а-а… Так на столе Самсунг мой, за двенадцать косарей, бл-лин, по кусочку… Я его честно заработала, это был не подарок бесплатный, как ей! Она его ножиком столовым, представляешь, искромсала! Как силёнок только хватило – он же крепкий, как кирпич! Откуда столько злобы и силищи в этой мелкой шмакодявке нашлось, а? Тварь! И спит – типа… Ну, тут уж я тоже на характер пошла!.. А что? Имею право, твою мать! Я ведь по натуре – добрая, ты же знаешь, я всех люблю, даже та-ку-ю ду-ру. Но – довела… в натуре – реально довела!
Увидев раскрошенный телефон, Ольга несколько секунд стояла, хватая ртом воздух, а потом коршуном подскочила к Ирине и от всей души выкрутила ей ухо!
Они подрались.
Причём Ольга больше придерживала подружку, помогая себе
Ольга совладала с ней довольно быстро – сказалась разница в весе и нелюбовь Ирины к спорту. Через две минуты госпожа Островская была спелёната в одеяло и придавлена к кровати роскошным телом, которого совсем недавно ублажили во всяких позах. И любительница южных мужчин, максимально приблизившись, сверля взглядом в упор в безумные от ярости глаза Ирины, с каждым своим словом делая волнообразные придавливающие движения, (от чего пленница вынуждена была выдыхать с тоненьким «игханием»: «Игх! Игх! Игх!»), медленно и жёстко проговорила:
– Ещё! Раз! Возьмёшь! Мои! Вещи!.. Убью! Убью! Убью!!!
И анапская кровать в такт опасно скрипела, норовя опять развалиться от такого бурного проявления человеческих страстей. Уже в который раз.
Ольга ловко соскочила с Ирины, образовав сразу свободное для манёвра пространство (на случай продолжения боевых действий).
Ирина шипя, как рассерженный Каа, у которого прямо из пасти выхватила зачарованного бандерлога ловкая пума, заметалась по вагончику, хаотично хватая всякие вещи, свои и подруги, пытаясь немедленно собраться и умотать к чертям собачьим из этого пристанища моральных уродов и извращенцев! Поскорее убраться из этой клоаки человеческих пороков! От этой негодяйки, сучки! Которую она (я добрая, а ты – сука и злая!!!) великодушно простила за самый страшный грех – убийство любви, надежды и веры! Простила за самый сильный и незаслуженный удар в жизни и непреходящую боль в воспоминаниях!..
Впрочем, желание немедленно вцепиться обидчице в наглую морду и выцарапать ей глаза, нивелировалось вполне прагматичной причиной: у Ольги, сидящей на своей кровати и внимательно наблюдавшей за броуновским движением маленькой львицы, которой впервые в жизни реально прищемили (и за дело) хвост, как бы невзначай поигрывал в руках баллончик с перцовкой…
Забрезжил рассвет, осветив разгром в вагончике.
Ирина сидела на койке, ловя ртом воздух – она натурально запыхалась и выбилась из сил. Ведь по жизни она себя даже утренней гимнастикой не утруждала, в школе за остальными поспевала едва-едва на троечку.
И здесь, на море, она плескалась у самого берега, больше одёргивая и выгоняя на берег подругу. Сама не рисковала зайти «по шейку», тем более нырнуть.
Отдышавшись, она по стеночке вокруг Ольги прошла к выходу. Там просто присела на лавочку за обеденный деревянный стол и тут же заснула, привалившись на собственные руки. Ольга прикрыла её одеялом, заботливо подоткнув под бёдра.
– Эх, подруга…
А следующий день был как раз последний в отпуске, послезавтра в тринадцать тридцать был самолёт на Москву.
– Давай, просыпайся, соня, одиннадцать утра уже.
Ирина подняла голову, лохматую и тяжёлую, тело затекло и застыло от неестественной позы. Прямо перед ней благоухала кружка с кофе. Рядом со столом стояла Ольга в цветастом сарафане, уперев руки в боки.
– Яичницу будешь?
Ирина кивнула, кофе приятно грел руки.
– Вот поешь – пойдём на пляж. Сегодня последний день отдыха и я не намерена ждать от тебя милости, когда ты соизволишь отправить нас купаться.
Ира молча пила кофе, не возражая. Она понимала, что виновата и ночная взбучка была ею заслужена. Как бы Ольга ещё счёт не выставила за раскромсанный телефон…