Обратная сторона любви
Шрифт:
– Пошли купаться, Босота! Ты ещё не переоделась?
– Где?! – Ира даже пропустила прозвище мимо ушей, разведя вокруг себя руки.
– Ну, так давай, пять минут и бегом к морю!
– Какие пять минут!?
– Ого, Ирка! Да ты выпимши? И когда успела… А-а-а, мускат мой уничтожила.
– Оленька, свет души моей! Сегодня всё наше вино будет для тебя, мама хинкали…
– Да-да, Джарик, я помню. Ты бы лучше, пока мы на море, кровать починил, ухарь анапский!
– Починю, душечка. Вернётесь – всё будет в ажуре.
– Смотри у меня! Ирка, тебя долго ждать?!! Здесь самое клёвое место на побережье.
– Мне ещё вещи разбирать…
– Да, знаю я, какие там у тебя вещи! Небось – тупо из гардероба перекинула в чемодан всю фигню,
Ольга была права на все сто процентов: Иринин скарб был бездумным перекладыванием из шкафов и гардероба в чемодан. Если бы влезла норковая шуба – и она бы проделала это путешествие. Купальник у Ирины был – в прошлом году она намеревалась начать посещать бассейн, так как из-за постоянного рассиживания за обучением у неё стала портиться осанка, да и вообще фигура за годы студенчества несколько оплыла. Купальник купила, купила абонемент на полгода, раз сходила в бассейн, чутка поплавала, держась за канаты. И всё – как-то потом было недосуг…
– Так переодевайся!
Но через несколько минут выяснилось, что купальник был благополучно оставлен в Москве.
– Ладно, завтра купим, – вывести Ольгу из хорошего расположения духа было невозможно. – Тогда оставайся, тут чего поделай – вон, с людьми познакомься, Джарик покажет тебе всё. А я на море – через часик вернусь.
– Что-о-о?!! – заорала Ирина, хмель со своим расслабленным пофигизмом уже выветрился у неё из головы, уступив место решительной жёсткости. – Ты притащила меня в эту дыру, я стёрла ноги, устала как собака, никаких удобств и условий! Ты посмотри – кто вокруг?!! Одно быдло и люмпены! Которые на нормальный отдых заработать не могут! А я могу! И я просила экономить? Я что, не могу оплатить такси и нормальный пансионат?! А здесь клоповник и разврат, каких свет не видывал! Собираемся и уматываем немедленно отсюда!
Ольга лишь пожала плечами, чмокнула Джарика в его большой нос и вприпрыжку побежала к морю.
– Чего ругаешься, девушка? – Джарик был само благодушие – он-то многих отдыхающих повидал на своём веку. Начинал сам в гостиницах и отелях, перепробовал всё, что можно. Пока не скопил деньжат и не завёл собственный бизнес на туристах. Вдвоём с матерью они довольно быстро встали на ноги, прежде всего и благодаря тому, что не ловили с небес звёзды, а опирались всегда на самых непритязательных и экономных отдыхающих, которым не нужен комфорт и обслуживание, главное – море и солнце. Кемпинг обеспечивал практически всем, что было необходимо на отдыхе среднестатистическому россиянину – предприниматели держали тут же магазин с мультинаполнением – от фруктов и лёгкой закуски к вину до пляжных и косметических принадлежностей, а так же открытое кафе, где они готовили сытно и вкусно. Через четыре сезона у Джарика был устоявшийся надёжный контингент, который обеспечивал ему постоянный стабильный доход и плавное расширение бизнеса, прежде всего благодаря «сарафанному радио». Молодой предприниматель старался обеспечивать максимальную свободу своим постояльцам, особенно девушкам. Он делал им хорошие скидки на проживание, взамен – получал утехи или хозяйственную обслугу. А бывало и то и другое. Конечно, у него были свои любимицы, но, если положить руку на сердце, то женщины сами избаловали Джарика – как правило он никогда не испытывал страданий от отказов, в каждый приезд всегда находились две-три дамы – скучающие и ищущие любви. Потому в постели он был страстным и активным, что не могло не нравиться не привыкшим к такой любвеобильности девушкам средней полосы России. А их с каждым годом становилось всё больше, мачо даже стал вести график приездов пассий, чтобы избежать возможных разборок на почве ревности. В межсезонье ему было туговато, но он был неунывающим парнем с чувством юмора и святой верой в свою неотразимость. Шлюшки так же скрашивали его одиночество и ожидание тёплых деньков.
Джарик, как и многие кавказцы, предпочитал девушек в теле. Но, в общем-то,
Правда, была у него одна страстишка… перепробовав кучу женщин он не переставал в тайне мечтать о девственнице. Он хотел быть первым и единственным. А на юг если таковые и приезжали, то только в сопровождении родителей, которые их всячески оберегали, особенно от горячих южных парней.
И иногда в тихие лунные ночи он выходил гулять по прибрежным кустам и тропинкам…
Ирина забежала в вагончик и с размаху бросилась лицом на одну из целых кроватей, которую не долбили страстные любовники. Она хотела разрыдаться, дать волю обиде, но едва упав лицом на подушку, с отвращением немедленно вскочила на ноги – от кровати недвусмысленно пахло. С выражением на лице крайнего возмущения и брезгливости, сжатыми кулачками и губами в ниточку, она выскочила из самого убогого в её жизни места отдыха и со всех ног, не обращая внимания на саднящие ссадины от босоножек, рванула за удаляющимся хозяином кемпинга.
И в следующие пятнадцать минут Джарику устроили такую головомойку, которою он не получал со времён средней школы, когда его за баловство в туалете девочек при всём составе учащихся и педагогов на срочно собранной линейке в актовом зале песочила завуч. Потому что Джарик очень хотел девочек в свои тринадцать лет, терпел-терпел, делал намёки, приглашал в кино и на мороженое в гости…
В общем, дошёл до такого состояния души и тела, что, в конце концов, попросту забежал на переменке к девчачий туалет и стал показывать там всем эрегированный орган, хвастаясь величиной и упругостью, приглашая к совместному приятному времяпровождению. Девочки, естественно, подняли такой визг, что к ним сбежалась вся школа. Молодого эсгибициониста заловили, заставили одеться (с трудом) и потом вломили при всех такого леща…
Вызвали родителей.
Мама с папой удивлялись и не верили. Они клятвенно убеждали всех, что их сыночек не такой, очень воспитан и скорее всего кто-то из девочек так «пошутил».
Пацан едва не падал в обморок от перевозбуждения и прилюдного унижения…
И никогда он никому не признавался, что каждый раз, овладевая очередной покорённой дамой, он на самом деле мстил завучу, драл её со всей своей обиженной южной страстью. Потому что в тогдашнем поступке он никак не мог понять, что в нём было такого неправильного, предосудительного и необычного…
Я хочу женщину – значит я мужчина и я прав!
Это событие навсегда осталось в его памяти, как чрезвычайно возбуждающее и приятное, мгновенно заводящее его южную натуру при малейшем намёке.
И тут эта москвичка орёт так приятно на него! Музыка войны! Танец с выходом самца! А как жёстко хватает за руку, когда Джарик хочет отвернуться, поворачивает так памятно и властно к себе! И как горят возбуждающе при этом её глаза, как тонок и пронзителен её голос, навевающий воспоминания о том замечательном унижении при всех. Опять приходит та самая дрожь! И какие же у неё обидные и правильные слова, поднимающие волну в груди и толкающие из штанов то самое, чем так гордится и хвалится шестиклассник!..
В общем, отец пытался замять происшествие, предлагал отремонтировать крыльцо и туалет – крымская школа была старой, требовала ремонта, денег украинское правительство выделяло с гулькин нос. И вполне прокатило бы при иных обстоятельствах. Но дело зашло уже слишком далеко – свидетелей было так много, пострадавшие вопили так громко, что семейству натурально пришлось бежать из города – вот-вот ожидали прокурорских.
Они уехали на время к родственникам в Анапу. Да так и застряли. Какая разница, где торговать фруктами и принимать отдыхающих. Но перед этим папаша свозил сына к знакомой проститутке – чтоб знал, что к чему.